Грозные пики гор тревожно подрагивали в первых светлеющих лучах еще невидимого солнца. В сплошной материи темноты бледнеют сначала некоторые участки, выставляя наиболее рельефные линии, потом мозаика неопределенности собирается, и через некоторое время торжественно, величаво, как бы из космической неизвестности вырастают вершины. Приближаются. От россыпи звезд яснее откалываются пики и с уплотнением света опускаются на землю, все ниже и ниже, пока не освещают подножия, и небесные путники богов приземляются, прочно обуславливая свое место в земном бытии.

После нескольких минут обсуждения монахи разошлись по укрытиям. Глухо звякали на неровностях тяжелые пулеметы.

Малое ущелье будет перекрыто полностью. Единственно, что тревожило Карающего, это дорога. Обыкновенная, грунтовая, узкая. Но по ней с успехом могли пройти грузовики. Непременно Чан воспользуется ею. Туда два пулемета, десять человек.

* * *

Ночь.

Темное безмолвие высокого неба.

Пустота дышащего. Приближение, единение в сгусток далеких миров. Понимание сути.

Легкие порывы ветра. Блеклые звезды в проталинах неба. Сумрачные. Печально поглядывающие на притихшую сонную землю. Одинокую.

Тишина.

Горы тянутся к звездам. Где-то у края горизонта касаются их. Темное пространство Вселенной сближает их, роднит. Соединяет одинокой грустью.

Время бежит меж них, колышет эфир, не касается великих скорбных одиночек. Не вмешивается в равномерное течение существования постоянных составляющих.

Когда-то так жили люди.

Как горы.

Внимали звездам. Уважали. Не торопились.

Пока что-то не щелкнуло в их родословной. Заторопились. Засуетились.

«Суета сует и все суета».

Великое спокойствие, торжественность существования сменилась никчемностью бытовой спешки, низостью плотской мысли. В габариты своей незначительно короткой жизни втискивают время, полное противоречий. Бывает: получается Гений. В основном нет — толпа. Тоже, может, не зря. Попытка увидеть, предвидеть далее и более того, чем наградила природа.

Ожидала ли она сего неконтролируемого свободомыслия, деяния?