Местность выравнивалась. Крутые ухабы, откосы, валуны кончались. Практически не шли, а крались на ощупь в темноте. Известные дозоры и пикеты прошли. Скоро долина.

Син сунул за лямку патронташа карту. Встряхлнулся и бодрее, не опасаясь рытвин и щелей, пошел вперед.

Долина только называлась долиной. Просто она была ниже окружающих гор и состояла из невысоких холмов, густо поросших кустарником, лесами, обильно усыпанная полянами и веселыми родниками, дружно и шумно скатывающимися с окрестных гор. Вся долина напоминала альпийский пейзаж в миниатюре.

Проскочить ее, пройти небольшой перевал, а там никто не будет в состоянии настичь беглецов. За перевалами открывался горный простор. Крутой. Труднопроходимый. Безлюдный.

Чac ночи. Син передавал попискивающие сигналы, поправлял автомат и тем же настойчивым шагом шел в сковывающую темноту дикой местности. Чем ближе к большим горам, тем гуще мрак. Ледяная тишина лежала на траве, на ветках, висела тонкой струной в застывшем воздухе. Шорох плотными щелчками отдавался в пронизывающей атмосфере ожидания и настороженности,

Ночь.

Карающий Глаз дослушал последнюю фразу Хуа, выключил рацию. Невидимые в темноте глаза упорно смотрели на фосфорно светящийся приборный щиток передатчика.

Все. Хан свою задачу выполнил. Пусть быстро уходит вслед за Сином. Наступает его фаза, фаза Карающего Глаза, его группы. Группа — сорок человек. Аскеты. Все в годах. Абсолютно спокойные, уверенные в себе. Так воспитаны, такими выросли. Его задача — убедить полковника не вступать в бой. Заставить отказаться от дальнейшего преследования. Переходить на переговоры. И все — это силой оружия.

Важно и то, чтобы Хуа полностью собрал свои засадные группы и, соединившись с основным отрядом, вслед за Сином успел проскочить малое ущелье. Только бы никаких следов того, что было. Иначе без перестрелки не обойтись. Его люди стреляют более чем отлично. И тогда в переговорах потери обеих сторон станут главным препятствием на пути к мирному соглашению. Да и время, выигранное группой Хуа, можно растерять.

Коу Кусин сидел на камне, облокотившись на поваленный ствол огромного дерева. У него есть время рассчитать имеющиеся варианты. Настоятель Шао сто раз прав: из строя офицеров спецслужб Чан — наиболее подходящая для них фигура. Он и тот человек, который своего достиг, и который теперь ради карьерной ступеньки не будет злоупотреблять положением. Он осторожен, расчетлив: действует всегда на том расстоянии от противника, когда в любую минуту может варьировать и тактикой, и отношениями с противником. Да, Чан всегда готов к переговорам. Этим он силен. Его влияние, его возможности позволяли лавировать на всех этапах операции. Нельзя отказать в такой же гибкости и самому настоятелю: единственный образованный политик среди монахов. Дэ после очных встреч с самим полковником смог дать надлежащие характеристики офицеру, И не ошибся. На тропе Руса встретились два сильных и осторожных ума, не флиртующие силой, как средством убеждения. Настоятель сурово говорил, что Чан не будет стремиться к жертвам, репрессиям. Выигрывает только за счет гибкости, маневренности своих подавляющих возможностей. Чан никогда и ни с кем не входил в мстительный конфликт. Специалист по преступному миру, знаток всех сколько-нибудь значащих организаций. Вот он прекрасно извещен, что никто и ничто не может надежно запрятать того, над кем нависла кровавая вендетта. Сейчас, по прошествии таких трудных, беспокойных суток, сказанное сбывалось. Совершенно ясно теперь: Чан стремился не дать монахам возможности соединиться с Русом. Иметь свой козырь в переговорах.