С минуту Дннстон подозрительно взирал то на документ, то на Маккинроя. Схватил книжку в руки, раскрыл, быстро пробежал глазами. С лица его медленно сходила красная ржа. Он бледнел.

— И… И все это время вы… Вам еще не надоел Китай? Чертова Поднебесная? Тухлая Срединная?

— Нет, — спокойно, наигранно, будто и не было разыгрывавшегося штормика между двумя полковниками, ответил Маккинрой. — В отличне от вас, я добросовестно делаю то, что мне поручено. Вы же играете.

— Выбросьте, сэр, слова в мусорное ведро. — Динстон привалился к креслу. — Не мой климат.

— Я вижу. Но это может сказать солдат, не офицер. Тем более облаченный такими полномочиями. Вы немного преуспели.

— Не мой климат, — с той же тяжестью повторил Динстон.

* * *

Вонг стало страшно.

Ее приказы перестали исполняться. Вместо конечного результата на ее столе чаще стали появляться отписки, пояснения, чепуха виденного. Зачем ей это? Ей нужен был монах. Но результатом всех усилий стала на ее столе большущая тетрадь с описанием всего того, что ее агенты смогли прознать о событиях, происшедших в последнее время на территории Южного Китая с молодым монахом. Интересно, и только. Но что ей с этого? Обвинять своих тоже не с чего. Монахов представили в объяснении, как очень жесткую, бескомпромиссную организацию. Если они со спецслужбами смогли сохранить свое лицо, то что для них прочие шайки. Вся горечь результата тяжело опустилась на ее сознание. Пустота завладела всем существом. Она готова была застрелиться, лишь бы не чувствовать опустошенную безысходность, безмолвие надвигающегося времени. Вонг ни в чем на чувствовала опоры. Она — женщина, жестокая, волевая. Но она женщина. Ей нужна сила; сила, которая дала бы ей спокойствие, надежность будущего. Все пропало. Что теперь?

Впервые за многие годы на ее глазах проступили горькие слезы. Слезы женщины. Слезы жалости, отчаяния.

…Женщина…

Глава пятнадцатая У ПОДНОЖИЯ АБСОЛЮТА

Глава пятнадцатая

У ПОДНОЖИЯ АБСОЛЮТА

Каждый день — восхождение,

Восхождение к себе.

Каждый день — одоление,

Одоление в борьбе.