Дороги в скальных горах очень трудны. Тем более, что, как таковых, их там нет. И того, кому неделями, месяцами приходилось плутать и продираться среди отвесных гранитных и базальтовых выступов, настойчиво преследует надоедливая мысль, что вся земная твердь состоит из этих, вылезших из глубин обломков вспученной породы.

Чем ближе путники подходили к Гималаям, тем труднее становился путь, медленнее двигались они, чаще останавливались на короткие передышки. Но, как бы то ни было, их никто не гнал, и они размеренно, не торопясь, приближались к уединенному становищу Белого старца.

Проводник, местный дед лет за девяносто, уверенно ступал дикими тропками и лишь изредка поглядывал в сторону Руса, не понимая, что снова нужно этому строгому юнцу в пустынных местах. Прошлый раз он дико сорвался с места после встречи с дервишем. И вот сейчас идет хмуро, не определяя своих последующих действий.

Кони давно остановлены в стойбище пастухов, и сейчас, ступая по коварным камням и откосам голых гор, приходило справедливое сравнение о трудностях поиска истины, ее составных. Далека, терниста и камениста дорога к сущему, к откровению.

Добрые глаза Великого гуру долго, с пытливым интересом рассматривали молодого монаха. Величав был осанистый мудрец с серым изогнутым посохом, внимательно щупающий с высоты своих годов юнца, уже сумевшего завоевать расположение почитаемого архара.

Он не торопился. Вечность, как и он сам, приостановилась в колыхании времени. Взгляд его был связан более с воспоминаниями прошлого, нежели выражал обычный интереc. На кого из прошедших в памяти мог походить этот юноша, который в пересказах монахов достоен был большего, нежели участи изгнанника-беглеца.

Этот упрямый взгляд — взгляд Большого Чемпиона. Осанка, манера скромной выдержки — это от настоятеля. Мягкость движений, легкий наклон головы во время задумчивости — это от Пата. Как смогли слиться сложные, трудно уловимые качества железных монахов в их стойком воспитаннике, который сумел в трудностях и лишениях ни на шаг не отойти от наставлений своих отцов? Какой силой, вящей убедительностью должны быть насыщены слова, чтобы так зримо, с корнями истины могли впитаться в воспитанника, сохраниться в нем, дать жизнестойкие ростки личного мировоззрения и убеждения? И все же он — юнец. Юнец, несмотря на уважительные шаги.

Мудрец приподнял посох, поставил. Долгий вдох вновь ввел его в задумчивую нирвану.

Как молод в сравнении с ним этот мальчик. Что можно сказать ему в длительное напутствие после убедительных слов, сказанных его опекунами? Чего может не хватить юноше, снова одиноко отправляющемуся в бурное течение мирской житии? Сможет ли он без обиды разобраться в ней? Не озлобится ли?