Во всяком случае, требуемая услуга не таила в себе ничего преступного. Де Белен взялся за свою роль ментора так рьяно, что его воспитанник делал довольно быстрые успехи на поприще светской жизни, и герцог, несмотря на свой эгоизм, не мог не почувствовать некоторой симпатии к своему ученику. Он был почти тронут порывами благодарности Жака, который был в восторге от своего учителя.

Таково было положение на тот день, когда де Белен узнал, вместе со всем Парижем, об исчезновении Манкаля.

Это был непредвиденный и, вместе с тем, неприятный удар. Он заключил глупую сделку, введя в свет человека, которого не знал… А теперь еще и лишался вознаграждения за это…

Какова бы ни была симпатия, внушенная ему Жаком де Шерлю, де Белен не испытывал ни малейшего желания давать приют какому-то незаконнорожденному…

Таким образом, едва успев прочитать в газетах о приключении с банком Манкаля, герцог, не теряя ни минуты, решился проверить лично подлинность этого известия.

Он отправился прежде всего к мнимому Жермандре, но оказалось, что библиофил уже несколько дней назад все распродал и уехал.

Тогда де Белен поехал на улицу Людовика Великого. Факт, сообщенный газетами, вполне подтверждался. Герцог подошел к толпе, стоящей у дверей бывшего банка.

Отовсюду слышались проклятия и крики ярости. Разоренные проклинали того, кто их разорил. Но ничего более. Де Белен не услышал ни одного слова, которое могло бы навести его на след.

— Я мальчишка и дурак! — шептал де Белен, возвращаясь к себе. — Первое впечатление было справедливым. Этот де Шерлю — ловкий авантюрист, сумевший обмануть даже такую старую лисицу, как я… Пора положить конец этой мистификации!

На время, пока Жак еще не устроился, как следует, герцог любезно предложил ему квартиру рядом со своей.

В этом помещении на небольшом пространстве было собрано все, чего только могла пожелать самая требовательная фантазия, и Жак испытывал детское удовольствие, неподвижно просиживая в своей комнате по нескольку часов, представляя, будто все окружающее было лишь плодом его воображения и при малейшем движении должно было исчезнуть.

В это утро Жак проснулся рано, но не вставал, предаваясь волшебным грезам.

Полузакрыв глаза, он представил себе очаровательный образ герцогини де Торрес.

— Герцог де Белен! — вдруг доложил лакей, прислуживавший Жаку.

Герцог, для которого этот доклад был не более как пустой формальностью, вошел вслед за лакеем.

— Ах! — сказал, смеясь Жак. — Мне совестно, что вы застаете меня в постели, но я заранее убежден, что вы не станете меня слишком бранить…