Тобела принялся обшаривать взглядом темноту — не покажется ли ферма, какой-нибудь сарай или строение. Поблизости ничего не оказалось. Им овладело нетерпение. Здесь нельзя оставаться, надо что-то делать. Потом он вспомнил о реке и о мосте, о могучем Моддере. Должно быть, и река, и мост где-то впереди.

Под мостом можно спрятаться, укрыться.

Он должен попасть туда раньше их.

Квинн и Радебе ждали ее у лифта.

— Мэм, можно с вами поговорить? — сразу начал Квинн, и Янина поняла: что-то действительно случилось.

Оба мрачны как туча, особенно Радебе — на нем просто лица нет. Она зашагала вперед, открыла кабинет.

Подчиненные вошли, закрыли за собой дверь и встали у стены, понимая, что садиться сейчас неуместно. Оба заговорили одновременно, замолчали, переглянулись. Радебе поднял руку.

— Во всем виноват я, — сказал он Квинну и с трудом посмотрел на Янину. Голос его звучал монотонно, глаза остекленели. — Мэм, из-за моей халатности Мириам Нзулулвази сбежала из комнаты для допросов…

Янина Менц похолодела.

— …Она выбралась на площадку пожарного выхода и попыталась спуститься вниз, но сорвалась. Она упала с восьмого этажа и разбилась. Во всем виноват я, я полностью беру на себя ответственность за случившееся.

Янина набрала в грудь воздуха, собираясь задать вопрос, но Радебе так же монотонно продолжал:

— Прошу отставки. Я больше не буду позорить наш отдел. — Он закончил говорить и сразу как-то обмяк, будто с последними словами из него вынули стержень.

Янина Менц долго молчала. Наконец с трудом спросила:

— Она… мертва?

Квинн кивнул:

— Мы отнесли ее наверх. В комнату для допросов.

— Как она выбралась?

Радебе уставился в пол невидящим взглядом. Квинн сказал:

— Винсент считает, что он забыл запереть за собой дверь.