— Как необычно, — сказал он, похлопывая меня по руке, — видеть молодую леди, занимающуюся таким делом, хотя, конечно, война заставляет женщин браться за мужскую работу.

Мне скоро будет тридцать семь, так что с трудом меня можно назвать молодой, но начало было многообещающим, и я сказала:

— Как приятно, что вы все понимаете, мистер Данси. Я видела ваших исполнителей прошлым вечером и нашла эту труппу необыкновенной.

Он наклонился ближе, улыбаясь, и стал рассказывать мне о мюзик-холле и о бродячем шоу. Я ждала, что он упомянет близнецов, но он не сделал этого, хотя объяснял, голосом полным самодовольства, как он нашел бедные создания, которые показывает публике.

Я делала пометки без разбору (принесла для этого свою дорожную записную книжку), но очень скоро он уже не только похлопывал меня по руке, но держал ее в своей, и его глаза бегали по моей фигуре. Примерно через пять минут он сделал попытку овладеть мной.

Не передать омерзения, которое я испытывала, когда эта отвратительная тварь стала лапать меня руками, но я к этому была готова, и таков был мой план.

Я тут же изобразила возмущенную, но трепетную невинность — Бог в помощь мне! — вместе с робким согласием.

— О, мистер Данси, за кого вы меня принимаете… — (Тренировалась перед выходом, и думаю, что получилось хорошо.)

Но было нужно привести его в положение, в котором я получала бы физическое превосходство, так что я сжала зубы и позволила ему несколько откровенных прикосновений. Он мусолил губами мою шею (не смогу больше носить эту одежду!) и запустил свободную руку мне под юбку, опрокидывая меня назад на софу в положение полулежа. Он был на мне, его толстое тело давило меня, и я чувствовала на своих ногах его напряженную плоть, толкающуюся с упорством барана; все в нем было тупо-упорное; замечала не раз: характер мужчины отражается и на его половом органе.

Его лицо блестело и покраснело, он тяжело дышал. Я подождала, пока он поспешно расстегнул свои брюки и спустил их до колен, и тогда я нащупала в кармане (как удобны эти сшитые у портного платья) и вытащила длинный нож для резки хлеба, который я взяла на кухне в гостинице «У моста» после завтрака.

Совсем не своим голосом, скорее напоминающим тот, что использует мама в комитетах, я сказала:

— Не двигайтесь, мистер Данси, иначе я воткну нож вам в почки, и я думаю, что тогда вы будете мучительно умирать.

Не думаю, что видела прежде, чтобы эрекция спадала так быстро. Он затих, но его маленькие глаза следили за мной как змея, готовая к прыжку. Он сказал в жалкой попытке слукавить: