– Смотри, какая тут ранняя весна! – говорила она чуть-чуть восторженнее, чем стоило говорить о погоде. – Уже совсем тепло! Мы думаем съездить на юг, посмотреть Сорренто и Капри. Ты уже ездил?
– Нет, я был только во Флоренции, Венеции и Вероне.
– Правда? Ну и как? Тебе понравилось?
– Флоренция – это как вино столетней выдержки! А в Венеции шел дождь, я ее почти не видел…
– А Верона?
– Там меня больше всего потрясло то, что, оказывается, Ромео и Джульетта существовали на самом деле!
– То есть?
– Ну, раз есть балкон Джульетты, значит, была и Джульетта. Шекспир ничего не выдумал…
– А с кем ты ездил?
– С Сашей Сиротиным, московским журналистом.
– Врешь, конечно…
Подошел автобус – почти пустой, полутемный, мягкорессорный, с глубокими мягкими сиденьями и высокими, как в самолете, спинками. По вечерам, когда автобусы пусты, нет никаких конфликтов с водителями и никакого противостояния итальянцев с эмигрантами. Я уплатил водителю за проезд, и мы прошли в самый конец салона, где было вообще пусто. Автобус тронулся и покатил в Рим. Я опять что-то говорил – о Вероне, Шекспире, Флоренции… Мы уже выехали из Ладисполи, миновали Санта-Маринеллу, и черная Италия была за окном, и мы практически были одни в этом пустом полутемном конце салона, а я все не спешил.
– Фантастика!.. – сказала Инна, глядя в окно.
Она не договорила, но фантастика и вправду была налицо – Италия, этот автобус, и мы в нем после всего, что было с нами в России и там же кончилось. Это было ирреально, необъяснимо…
Я обнял ее и поцеловал.
Мы еще никогда так страстно не целовались – даже на той раскаленной от августовской жары улице Горького, в комнате на шестом этаже.
– Здравствуй, – сказал я, когда мы устали от первых поцелуев, и посмотрел ей в глаза. – Здравствуй.
– Нет! – ответила она, и я понял, что сейчас это начнется.