Лунд уже передала Странге то, что услышала от Томсен, но для них обоих эта версия пока казалась слишком абстрактной. Он нахмурился:
— Хм… Солдаты…
— Что? — встрепенулась Лунд.
— Иногда у них слегка сносит крышу. И тогда они начинают придумывать что попало. — Он постучал пальцем по коротко остриженной голове. — Героев, злодеев, всякий бред. — Странге вздохнул. — В Ираке я служил с парнем, который шагу не мог сделать без своих ритуалов. Когда он завтракал, соль и перец обязательно должны были стоять на своем месте. Если кто-то что-то проливал, только он мог убрать лужу. Свой автомат он держал каким-то особенным способом, даже в уборную ходил по правилам. Если он был вынужден что-то нарушить, то впадал в отчаяние и…
— Помогли ему эти ритуалы?
— Пожалуй, да. Сейчас он в банке работает. А историй о разных неуловимых отрядах или бойцах я и сам слышал немало. Все они были неправдой, частью игры. Томсен это понимала. Она вас обманывала.
— Я могла ее остановить. Если бы…
— Нет! — Это был один из редких случаев, когда она слышала, как он возвысил голос. — Хватит. В сарае нашли еще мешок с самодельной миной. Рабен соорудил…
— Рабен был в тюрьме, когда убили Анну Драгсхольм. И когда погиб Мюг Поульсен.
Теперь Странге злился уже на нее, и это тоже было ново.
— Зато он был рядом с Давидом Грюнером, когда тот сгорел. Так что без него не обошлось.
Она развернулась и пошла по тропе в лес.
— Лунд! — крикнул он ей в спину. — Сара!
Вдали от воды запах был не так силен, хотя знакомая суета на месте убийства — мужские голоса, вспышки света, беготня и громкие приказы — не оставляли ее и там. Это она, Лунд, принесла сюда, на тихий шведский остров, эти страшные приметы, это из-за нее погибла женщина, которая могла бы сейчас жить.
Ульрик Странге может возражать сколько угодно, но виноваты во всем этом были они. Она.
6
6