— Недавние убийства датских военнослужащих на родной земле доказывают со всей убедительностью, что сейчас мы должны быть особенно бдительны. Прежде чем мы представим вам подробности предлагаемого законопроекта, несколько слов вам скажет Эрлинг Краббе.

Бук сел, неспособный думать ни о чем, кроме Швеции и Фроде Монберга. Краббе нервно поправил галстук. Его партия была на пороге крупнейшего достижения, какого не видела уже многие годы. Он обязан был использовать момент с максимальной отдачей и уверенно добивался этой цели, с легкой улыбкой рассказывая, сколь трудными были переговоры и как Народной партии пришлось бороться за «правильные» формулировки с оппозицией, в том числе — взгляд на Бука — в самом сердце правительства.

— Тем не менее я аплодирую администрации за политическую смелость, с которой она взяла быка за рога, — вещал Краббе. — И оппозиция не сумела противостоять нашему альянсу. Народная партия… — Легкая гнусавость, присущая его голосу, переросла в завывание. — Народная партия ставит своей главной целью защиту наших свобод. Мы не позволим средневековым фанатикам топтать их…

Бук отметил, что кое-кто в аудитории начал проявлять признаки нетерпения и беспокойства.

— …мы не будем молча смотреть, как плетут свои заговоры паразиты из мусульманских школ и организаций, оплачиваемых датским государством…

Журналисты больше не смотрели на Краббе. Все они направили недоуменные взгляды на Бука, и он знал, какой вопрос ему хотят задать, потому что сам спрашивал себя о том же: почему он продолжает слушать этот бред? Неужели он думает точно так же?

— …Мы пойдем на самые суровые меры, чтобы искоренить подобные организации! — крикнул Краббе так рьяно, как будто находился на митинге собственной партии. Его худосочный кулак стукнул по столу. — Те, кто стремится подорвать столь дорогие нашему сердцу принципы, узнают наконец, что их деятельность не останется безнаказанной. Наши христианские ценности не будут втоптаны в грязь. Никому не удастся…

Бук больше не мог смотреть им в глаза, поэтому он уставился на серебряный кувшин для воды, стоящий перед ним на подносе. С округлого бока на него глянуло его собственное несчастное пухлое лицо — лицо не политика, а фермера. Лицо человека, который, управляя в Ютландии поместьем, говорил то, что думал, а не то, что хотели услышать от него другие. И только такие отношения он считал правильными.

— А теперь… — Краббе заканчивал пламенную речь, последнюю часть которой Бук, к своему большому облегчению, пропустил мимо ушей. — А теперь я снова передаю слово министру юстиции, и он подробно ознакомит вас с антитеррористическим законопроектом, подготовленным совместно с Народной партией.