— Ты, наверное, очень хочешь спать? — спросила я.

— Нет. У меня много дел, я не собирался сегодня ложиться. И… Я хочу еще побыть с тобой. Я должен тебе объяснить одну вещь. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Взяв меня за руку, Макс повлек меня куда-то в недра его огромного жилища. Повернув, коридор привел нас в дальнюю часть квартиры, куда я днем не забредала, и уперся в элегантную винтовую лестницу. Откуда-то сверху падал еле заметный свет.

— Иди за мной, — сказал хозяин дома и, ловко забравшись на самый верх, стал нажимать какие-то светящиеся в темноте зеленые кнопки.

Кусок потолка, оказавшись стеклянным, беззвучно отъехал куда-то вбок, и резко пахнуло свежим воздухом. Поднявшись наверх, я поняла, что мы находимся на крыше.

— Тут у нас раньше такой бардак везде стоял, что мне удалось приватизировать чердак и кусочек крыши, — пояснил Макс, проходя вперед к каменному парапету на краю крыши. — Иди сюда, не бойся. Смотри, какая красотища!

Потрясенная неожиданностью, я прошла босиком по плитам, которыми был выложен пол, и встала рядом, облокотившись о еще хранящий дневное солнечное тепло камень невысокой ограды. Глубоко вдохнула сочный воздух летней ночи и посмотрела вниз.

Внизу, отражаясь своими огнями в плавно изгибающейся реке, сколько хватало взгляда, во все стороны простирался огромный город. Внезапно завороженная открывшимся видом, я почти не дышала, и на глаза опять почему-то стали наворачиваться слезы.

— Смотри, какое величие! Какая мощь! — тихо сказал Макс, глядя вдаль.

Я повернулась к нему, и у меня закружилась голова от его близости, от слегка хриплого бархата его голоса, от блестящих глаз, в которых отражались далекие огни. Что-то почувствовав, Макс, не оборачиваясь, накрыл рукой мою ладонь, лежавшую на парапете.

— Ты страшно любишь этот город? — скорее сказала, чем спросила я.

Макс промолчал и чуть сильнее сжал мою руку, и я решилась, наконец, задать так долго мучавший меня вопрос:

— Ты не поедешь со мной в Амстердам?

Едва заметно Макс покачал головой:

— Я не могу.

— Почему?

— Я не могу отсюда уехать.

— Но почему?!

Макс обвел рукой простирающийся под нами город и сказал, не оборачиваясь ко мне, но, продолжая все крепче сжимать мою руку:

— Это моя жизнь. Я не могу все это бросить.