Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:

— Нет, обними меня. И не отводи руки.

Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.

Ревнивые суки

Ревнивые суки

— Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? — выкрикнула Конни.

— Заткнись! — цыкнула на нее Кимберли.

— Ничего мы не делаем, — отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.

— Слава Богу, с тобой все в порядке, — прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые — они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.

До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.

Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.

Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.

Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.

Это был необыкновенно страстный поцелуй.

Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.

— Спасибо, милый, — шепнула она.

— Не за что.

Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась Кимберли.

— Уже гораздо лучше, — ответила Билли.