— Взять их, Тэрк! — кричала слепая. — Держи их!

Барби задрожал и бросился от нее. Волчица и гнавшийся за ней пес исчезли из вида, но запах псины и тонкий аромат самки все еще витали в холодном воздухе. Издалека доносится низкий горловой лай, уже не такой рьяный, как несколько минут назад.

Слепая упорно преследовала Барби. Подбежав к шоссе, он опасливо обернулся назад и увидел, что она отстала на целый квартал. Перед ней был газон, по которому извивалась дорожка, огороженная высоким бордюрным камнем. Черные стекла не видели преграды, и Ровена с разбегу упала на асфальт.

Барби охватила жалость. От неожиданного падения она могла сильно разбиться. Но Ровена тут же вскочила на ноги и, хромая, кинулась в погоню. Холодный свет звезд падал на ее тонкий кинжал, и Барби побежал дальше, свернул вправо с шоссе, куда уходили, переплетаясь, следы пса и волчицы.

Когда Барби снова обернулся под мигающим светофором на перекрестке Сентер-стрит и шоссе, слепая уже сильно отстала. По дороге навстречу им громыхала машина. Барби метнулся прочь от опасного света фар и спрятался в темной аллее, пока машина не проехала. Вновь обернувшись, он не увидел Ровены.

Безнадежный собачий лай раздавался так далеко, что Барби почти не слышал его за рокотом фабрик и стуком железной дороги. Но он ощущал запахи погони, они вели к западу, через бедные поперечные улицы, к железнодорожным тупикам.

Здесь они терялись среди горячих испарений машин, сухого тепла золы, вони пропитанных креозотом шпал, дыма сгорающего угля. Но Барби еще держал след, пока дорогу ему не перекрыл пыхтящий паровоз с дежурным на тормозной площадке.

Барби отскочил, но выброс горячего маслянистого пара, окутавший его, убил все остальные запахи. Не замечая волка, дежурный сплюнул рядом с ним, но запах горячего пара перекрывал даже вонь табака. След был потерян.

Барби сделал круг по путям, с надеждой принюхиваясь. Но кругом он чувствовал только пар, сталь, креозот, горящее дизельное топливо, да еще тянуло какой-то химией с фабрик.

Он навострил уши, прислушался. Лязганье тепловоза затихало. В котельной шипел пар, стучали машины. Вдали слышался мерный гул фабрик. На востоке, за рекой, раздался свисток приближающегося поезда. Но лая не было слышно.

Барби глянул на восток, и глаза пронзила боль, застучала предостережением в голове. Высокие трубы фабрик, как растопыренные пальцы, пока закрывали зеленоватый блеск рассвета. Белая самка потеряна, смертоносный день уже близок. До него вдруг дошло, что он не знает, как вернуться обратно в свое человеческое тело.