Под холодным взглядом дежурного Барби провел десять неуютных минут, после чего из лифта внезапно вышел Сэм Квейн. Барби в смятении заметил в нем неприкрытую напряженность, едва сдерживаемое чувство безысходности. Ничего удивительного, что Нора была расстроена. Сэм был без пиджака; закатанные рукава рубашки обнажали большие руки, от которых шел едва заметный химический запах, как будто его оторвали от какой-то работы в лаборатории. Небритое лицо хранило следы усталости и напряжения.

— Сюда, Вилл.

Бросив на Барби затравленный и недружелюбный взгляд, он, не останавливаясь, повел его по коридору в длинную комнату, вид которой на мгновение изумил Барби. На стенах были развешаны огромные карты всех континентов и еще что-то, что озадачило его; потом он распознал незнакомые очертания берегов и исчезнувшие земли геологического прошлого. Весь дальний конец комнаты был занят рядами перфораторов и сортировочных машин, за ними виднелись длинные серые стеллажи.

Барби на минуту задумался над тем, какие же данные собирал и анализировал здесь старый Мондрик с помощниками. Реки и горы тех исчезнувших континентов, более древних, чем легендарные Атлантида и Лемурия, предстали перед ним в убедительных подробностях, и пересекающие их цветные границы снова повергли его в недоумение. Работа здесь была либо завершена, либо отложена, потому что глянцевитые машины сегодня молчали и в слабо освещенных проходах между ними никого не было.

Сэм Квейн закрыл за ними дверь и уже у стола, обернувшись, посмотрел на Барби. В комнате стояли стулья, однако он не предложил приятелю сесть. Бессознательно сжатая сухая рука выдавала сдерживаемые им чувства.

— Вилл, лучше не вяжись! — в тихом дрожащем голосе чувствовалась приглушенная горячность. — Для твоей же пользы.

— Объясни, почему, — потребовал Барби.

Суровые черты Квейна мучительно исказились, и темные затравленные глаза на секунду обратились к картам из далекого прошлого. Он кашлянул, и у него перехватило горло.

— Вилл, пожалуйста, не спрашивай, почему!

Барби уселся на краешек стола.

— Мы друзья, Сэм, или были ими, вот почему я здесь. Ты можешь рассказать мне кое-что такое, что я должен знать, — и очень срочно…

Лицо Квейна окаменело.

— Ничего не могу тебе сказать.

— Послушай, Сэм, — в настойчивом тоне Барби прозвучали повелительные нотки, — что пытался сообщить перед смертью старик Мондрик? Что ты нашел в Алашани и что там у тебя в деревянном ящике? — Он изучал утомленное мрачное лицо Квейна. — И кто такой Сын Ночи?

Он подождал, но Квейн молчал.

— Ты мог бы ответить, Сэм, — с горечью выдавил он. — Помни, что я работаю в газете. Я умею обращаться с теми, кто не желает выдавать информацию. Я намерен выяснить, что ты прячешь, хочешь ты того или нет.