Элис кивнула:

– Все за одного.

Лифт жужжал и клацал.

Он поморщился:

– Меня скоро выпишут. Дали пачку антибиотиков и болеутоляющее. Смотрите, чтобы вам лифт жопу не прищемил на обратном пути.

– Хочешь в квартире остаться? Она оплачена до конца месяца, а Элис туда возвращаться не хочет.

Хитрюгу передернуло.

– Ноги моей в Кингсмите не будет.

На табло загорелась цифра десять, двери лифта раздвинулись, и мы вышли в пентхаус.

Никакого тебе потрескавшегося линолеума, склеенного клейкой лентой, – сплошь ковровое покрытие, вазы в цветах и пристойные картины на стенах. Очень тихо и эксклюзивно. Из коридора доносился запах чеснока и масла.

Хитрюга шмыгнул носом:

– Черт возьми, очень даже неплохо, вам так не кажется?

– Это ты получаешь, если у тебя нет медицинской страховки.

Молодой качок, сидевший на ресепшене, улыбнулся нам, удивленно поднял брови и наклонил голову к плечу:

– Простите, но этот этаж зарезервирован для частных…

– Полиция. – Я помахал у него перед носом просроченным удостоверением. – Здесь у вас лежит пациент, некая Мэви Керриган, огнестрельное ранение и выдавленный глаз.

– А-а… – Потянулся к телефону. – Наверное, мне следует…

– Наверное, вам не следует. – Я наклонился к нему, он отшатнулся. – Где она?

Он показал пальцем куда-то за спину:

– Восемнадцатый номер.