Все молчали. Шел обычный бой, обе стороны устали, и обе стороны понимали, что это последний бой. Люди двигались автоматически, словно исполняли какой-то строго определенный ритуал, который закончится в установленное время, несмотря на любые попытки ускорить его конец.

Цепь ашбалов растянулась на триста-четыреста метров, они маневрировали по фронту, пытаясь отыскать самые слабые места в обороне израильтян.

До рассвета оставалось еще больше трех часов, но по-настоящему светло будет позже, когда утихнет ветер и осядет пыль.

Бой обещал быть изнурительным, но у арабов по-прежнему имелось небольшое преимущество в живой силе, вооружении и подавляющее преимущество в боеприпасах, питании, медикаментах и воде. Им надо было только продолжать наступать и вести огонь, пока не станет ясно, что у израильтян подошли к концу боеприпасы. Расчет строился на том, что даже при строжайшей экономии боеприпасов обороняющимся не хватит их до рассвета.

Бург прокручивал в уме различные варианты. Попытаться спастись бегством прямо сейчас? Контратаковать? Ждать до последнего и схватиться врукопашную? Убить раненых? Убить Хоснера? А может, их спасут в последнюю минуту? Не похоже.

— Интересно, как дела у Добкина?

Хоснер повернулся и посмотрел на юго-запад, где должна была находиться деревня Уммах. Он смотрел туда так пристально, словно пытался связаться с Добкиным. Потом снова повернулся на юг и взглянул в направлении ворот Иштар.

— У меня такое чувство, что у него все в порядке.

— Что ж, должен сказать тебе, что, если даже он сейчас и разговаривает с каким-нибудь представителем властей, я все равно не верю, что помощь придет вовремя. — Бург посмотрел на Хоснера, словно хотел услышать от него согласие со своими словами, но в действительности ему хотелось выслушать очередное возражение.

Повернувшись спиной к ветру, Хоснер указал рукой в сторону невидимого горизонта.

— А еще меня не покидает мысль, что Тедди Ласков сдержит свое слово… сейчас он вон там со своей эскадрильей истребителей, они ищут нас, подлетают все ближе… — Он скрестил руки на груди. — И знаешь, что еще, Бург, я не могу подумать, что все эти очень умные парни в Тель-Авиве и Иерусалиме сидят без дела, засунув пальцы в задницы. Я ожидаю от них гораздо большего. Как, по-твоему, это патриотично? Я думаю, да. Ладно, может быть, я ожидаю от них уж слишком многого. Ведь, в конце концов, я тоже был одним из этих умных парней, а посмотри, как я обделался, Исаак. Не мешало бы им отдохнуть несколько дней.

Бург невольно рассмеялся.

— Только не сейчас. — Как только он начинал сомневаться в правильности рассуждений Хоснера, тот сразу же демонстрировал глубину мышления.