Случаев совместной работы с иностранными инвесторами, помимо института, насчитывалось десятки. «Можно раскрутить динамо». Приглашали иностранного инвестора на замечательное открытие, но еще чуть-чуть незавершенное. Для окончания всех работ надо каких-то пять миллионов долларов, а инвестор получает открытие, которое принесет сотню миллионов. Дают инвестору все выкладки, опыты, даже результаты. Дай денег и это все будет твое. Американец или немец дает. Через полгода ему сообщают, что опыты пошли чуть не туда. Для получения результатов наверняка надо еще восемь миллионов и сто процентный результат гарантирован. Инвестор, кряхтя, выдает деньги. Наши товарищи покупают себе машины, дома, квартиры и не только в Украине. Инвестор начинает понимать, что его кинули. Продинамили. А что-то доказать по законодательству он не может. И такие случаи не единичные. Но каждый случай носит индивидуальный характер.

Особенно меня возмутил случай с созданным группой молодых ребят веществом-композицией «Керган», который заменяет кости живого организма. Можно им ставить пломбы на зубы, заменять кости при лечении саркомы, восстанавливать кости при сложных переломах. Принесли на обсуждение всю эту работу именитому ученому, доктору технических наук, члену-корреспонденту Академии Наук. Он ребят расхвалил, но сообщил оформить это, как изобретение нужен для них руководитель работ, обязательно ученый с именем. И предложил свою кандидатуру. Ребята согласились. После оформления этого изобретения, доктор наук предупредил этих ребят, заявив, что они никто и их никто не знает:

— Открытие мое, документы оформлены на меня. Так что идите и работайте. Ведите разработки дальше. Начнете предъявлять претензии, вылетите из института и вас больше никуда не возьмут.

Меня это так завело, что если бы не Владимир Иванович, то я, не разбираясь, набил бы морду этому «ученому», наплевав на все его звания и ранги. Но среди ученых это не принято. Оказывается, таких случаев десятки. Сор из избы выносить никто не хочет. С каждым днем работать в этом коллективе мне хотелось все меньше. Я отчетливо понял, что меня и нашу организацию они не видят в упор. Согласились формально, чтобы успокоить Владимира Ивановича, а за его спиной спокойно делать свои дела. Но в этой пустыне жадной и завистливой все-таки встречались оазисы добра и добросовестности.

Лена сидела пока с отцом, которому все врачи рекомендовали постельный режим. Я весь январь и февраль каждую пятницу после обеда уезжал в Винницу, а обратно в Киев возвращался в понедельник утром. С Екатериной общался только по делам. О происшедшем не вспоминали, как будто ничего и не случилось. Все эти дни, когда я жил один, голова не болела, и тяги к приключениям не было. По приезду домой, я смотрел на Лену не отводя глаз. Гордость за свое поведение и сдержанность перла из меня ежеминутно. Я все-таки излечился. Но для этого потребовалось семнадцать лет.