— О, для тебя у меня найдется и побольше, — парировал Келли, качнув головой в сторону Джека Макмануса. Видимо, волна неспокойствия, зародившаяся в желудке, дошла и до моего лица, ибо Келли зашелся в очередном припадке хохота. — Расслабься, Мур. Я же сказал тогда, что тебе ничего не грозит, если не будет упоминаться мое имя, и ты пока играешь честно. Еще бы твой дружок Стеффенс был так же благоразумен. Подумать только, Мур, ведь ты в последнее время ничего и не пишешь, а? — И Келли лукаво ухмыльнулся.

— Я имею обыкновения накапливать факты, прежде чем что-либо публиковать, — сказал я.

— Разумеется. А твой друг доктор решил просто размять ноги, насколько я понимаю.

Ласло беспокойно поерзал на сиденье, но голос его остался спокоен:

— Мистер Келли, коль скоро вы так своевременно предложили нам разделить с вами экипаж, позвольте мне задать вам несколько вопросов?

— Разумеется, доктор. Возможно, вам будет нелегко в это поверить, но я очень уважаю ваш труд — более того, я даже прочитал одну вашу монографию, — рассмеялся Келли. — Ну, то есть бо́льшую ее часть.

— Я очень тронут этим обстоятельством, — сухо ответил Крайцлер. — Однако скажите мне вот что: как бы мало ни было мне известно об убийствах, на которые вы ссылаетесь, мне все же любопытно, ради чего можно подстрекать и, быть может, подставлять под удар людей, не имеющих к этому делу никакого отношения?

— Я подставляю их под удар, доктор?

— Вы же не можете не отдавать себе отчета, что такое поведение, как ваше, ведет лишь к росту гражданского неповиновения, беспорядкам и насилию. Множество невинных людей может пострадать, а еще больше — угодить за решетку.

— И это правда, Келли, — добавил я. — В таком городе, как наш, то, что ты затеваешь, может очень быстро выйти из-под контроля.

Келли пару минут обдумывал наши слова, продолжая все так же улыбаться.

— Позволь мне у тебя спросить, Мур. Скачки устраивают каждый день, но обычного человека интересуют лишь те, на которых он ставит. Почему бы так?

— Почему? — немного растерянно переспросил я. — Ну, вероятно, потому, что если не делаешь ставку…

— Ну так и вот, — глубокомысленно усмехнувшись, прервал меня Келли. — Два джентльмена сидят здесь и рассуждают о городских беспорядках и прочем — но какова моя ставка во всем этом? Какая мне разница, если Нью-Йорк сгорит дотла? Ведь кто бы в итоге ни остался в живых, когда все это кончится, им непременно захочется промочить горло и скоротать час одиночества — и я им это смогу предоставить, верно?

— В таком случае, — сказал Крайцлер, — зачем вы вообще ввязались во все это?