— Но вы ведь не разочарованы, верно? — спросил я, несколько смущенный его тоном. — В конце концов, это доказывает вашу правоту — он не был сумасшедшим.

— Это указывает на мою правоту, — поправил меня Крайцлер. — Мы так мало знаем о мозге, Мур… — вздохнул он и попытался взбодриться. — Тем не менее, да — с точки зрения современной психологической и медицинской науки, Джона Бичема признать душевнобольным нельзя.

— В любом случае — начал я, неохотно признавая, что Крайцлеру будет непросто удовлетвориться этим достижением, — больной он или здоровый, опасности он больше не представляет. И это самое главное.

Ласло повернулся ко мне, когда Стиви свернул влево на Принс-стрит, стараясь избежать перекрестка Хьюстон и Бродвея.

— Вы действительно не ощущали к нему под конец жалости, Мур, правда? — спросил он.

— Э-э, — смущенно протянул я. — По правде говоря, чувств во мне было больше, чем хотелось. А вот вас, похоже, его смерть потрясла.

— Не столько смерть, — задумчиво произнес Крайцлер, доставая серебряный портсигар, — сколько жизнь. Та злобная глупость, что его породила. И то, что он умер, прежде чем мы смогли его изучить. Все предприятие оказалось таким жалким, таким тщетным…

— Если вы хотели получить его живьем, — спросил я, когда Ласло прикурил, — зачем же вы тогда надеялись, что Коннор будет следить за нами? Вы же знали, что он попытается убить Бичема.

— Коннор, — произнес Ласло, слегка закашлявшись. — Вот тут, признаюсь, я ни о чем не жалею.

— Ну… — Я постарался говорить здраво. — То есть он-то, — в конце концов, мертв. И, кстати, спас нам жизнь.

— Ничего подобного, — ответил Крайцлер. — Макманус бы вмешался до того, как Бичем нанес кому-нибудь серьезный урон. Он наблюдал за нами все время.

— То есть как? Тогда почему же он столько медлил? Да я зуб там потерял!

— Да, — поморщился Крайцлер, касаясь надреза на скуле, — он ждал до самого последнего. Но я ему не велел вмешиваться, пока он не будет уверен, что опасность поистине смертельна, потому что мне хотелось как можно дольше наблюдать поведение Бичема. Что же до Коннора, то я рассчитывал на его появление, чтобы задержать его. Или же…

Его голос наполнился такой кошмарной безысходностью и одиночеством, что я понял: если я не хочу, чтобы он умолкал, мне лучше сменить тему.

— Виделся сегодня с Келли. Я понял, вы обратились к нему за неимением лучшего выбора. — Крайцлер кивнул; горечь из его глаз не исчезла. — Он сказал, почему согласился помочь вам. Точнее, намекнул. Он полагает, что вы — серьезная угроза для «статус-кво» этого общества.