Она улыбнулась, отстранилась и подошла к обочине.

— Возможно, ты прав. — Неподалеку раздался цокот копыт. — О, нам везет. Экипаж.

С этими словами она подняла правую руку, вытянула большой и указательный пальцы и, к моему великому изумлению, сунула их в рот. Поглубже вдохнув, она издала свист такой оглушительный, что у меня едва не раскололась голова. Я прижал руки к ушам и скандализованно воззрился на нее.

— Я практиковалась, — широко улыбнулась она, когда кэб с грохотом остановился рядом. — Меня Стиви научил. Неплохо, что скажешь? — Она забралась в коляску, по-прежнему улыбаясь. — Спокойной ночи, Джон. И спасибо тебе. — Постучав по крыше кэба, она скомандовала: — Извозчик, Грамерси-парк! — и скрылась из виду.

Я остался один впервые за эту ночь и задумался, куда мне идти. Устал я смертельно — в этом сомнений не было, однако о сне сейчас не могло быть и речи. Тут определенно потребна прогулка по тихим улицам; не чтобы разобраться во всем происшедшем, как я уже сказал, а чтобы просто освоиться с тем, что оно произошло. Джон Бичем мертв: какой бы отвратительной ни была цель, подчинившая себе всю мою жизнь, она исчезла, и с тягостным предчувствием я осознал, что уже в понедельник утром придется решать, возвращаться мне на службу в «Таймс» или нет. Хотя мысль промелькнула мимоходом, менее ужасной она мне отнюдь не показалась: снова дневать и ночевать перед зданием Полицейского управления, ждать намека на материал, срываться с места и фиксировать факты какого-нибудь домашнего мордобоя или взлома на Пятой авеню…

Безотчетно я замер на углу Грейт-Джоунз-стрит. Чуть дальше впереди ярко светился огнями танцзал «Нью-Брайтон». В конце концов, некоторые разъяснения не так уж далеки, подумал я и еще ничего не успел толком решить, как ноги сами понесли меня к заведению. Уже в нескольких домах от входа в него по улице эхом разносилась громкая музыка (Пол Келли держал оркестр гораздо больше и профессиональнее обычных трио какофонистов, нанимаемых прочими заведениями). Скоро в звуки музыки вплелись хриплый хохот, несколько пьяных воплей и, наконец, громкий лязг стаканов и бутылок. Мне вовсе не улыбалось заходить внутрь, но, к моему облегчению, Келли не пришлось долго искать — он как раз выходил из стеклянных, с «морозом» дверей своего заведения. С ним был полицейский сержант в форме — он смеялся, пересчитывая деньги. Келли окинул взглядом улицу, заметил меня и толкнул фараона локтем, кивком показав, чтобы проваливал. Тот поспешно ретировался в направлении Малберри-стрит.