Толстуха сказала:

– Вы, видно, не от хорошей жизни в пустом поселке торчите. Без связи, без горячей воды. Я вас вспомнила: видела в новостях. Вам, наверное, деньги нужны. Хотите денег? Много. Очень много.

Ударение на слово «очень» заставило Полину обернуться к толстухе.

– И откуда у работника соцслужбы деньги?

Улыбка стала шире, голос – елейным:

– Кто вам сказал, что я работаю в соцслужбе?

– Пихто!

Полина юркнула в дом и захлопнула дверь.

– Вот идиотка! – обругала она себя.

– Они знают, что мы здесь, – заключила Диана.

– И что? – Полина посмотрела за гардины. Толстуха вальяжно уходила по тропинке. Слоновьи ноги под огромным фиолетовым зонтом.

– Слушай, пресса, – Полина нервно почесала скулу, – знаешь, почему Весенний «Ядами» кличут?

– Нет.

– При строительстве рукожопые бакланы серьезно облажались. Уровень формальдегида в стенах превышает норму в пятьдесят пять раз. А это у нас вялость, зуд, бессонница и онкология, между прочим. Мэр покойный, хитрая сука, постарался замять проблемку. Платил жильцам в конверте, чтобы они съехали по-тихому. Я одна встала в позу. Сужусь с ними третий год. Денег, что мне предлагают, не хватит и на собачью конуру, но я дерусь до последнего. У тебя связи, пресса. Подсобишь мне?

– С радостью, – сказала Диана. – Материал толковый. Моему редактору такое нравится.

– Вот и ладушки. А что до мормонов…

Прерывая Полину, Назар выпрямился резко. Капли пота блестели на его лбу. Веки были полуприкрыты.

– Китаец хочет залезть в мою голову, – произнес мальчик.

И в тот же миг на кухне с дребезгом разлетелось окно, стекла брызнули внутрь. Сквозняк обдал остолбеневшую Полину. Во влажно переливающемся прямоугольнике возникло бородатое лицо. Галстук, лыжная шапочка, приветливая улыбка. Плечистый мужик деловито просунул в окно руку и кирпичом сбил с рамы острые осколки.

– Да какого хрена! – крикнула Полина.