Сектант уже вползал на кухню, цепляясь за подоконник. Журналистка заверещала и метнулась через комнату. В дверь позвонили. Дом оказался ловушкой.

– В ванную! – шикнула Полина. Выхватила пистолет и опустила флажок предохранителя. Бородач плюхнулся на пол, разогнулся, стряхивая стекло с колен.

– Не подходи!

Он шагнул вперед – и Полина выстрелила. Резиновая пуля срикошетила от холодильника, расколола магнитик «Анапа-2006». Ошалевший Влад забился в угол своей клетки.

– Господь да отведет нечестивый меч.

Улыбаясь, сектант прошел мимо Полины и дернул дверную ручку слева. Ванная запиралась на хлипкий шпингалет. Бородач ударил ботинком в полотно – дерево хрустнуло, дверь отворилась, и в проеме Полина увидела перепуганную Диану, обнимающую мальчика.

– Привет, дитя.

Полина надавила на металлическую скобу, пуля угодила в основание черепа. Бородач, словно его пихнули гигантским ботинком, полетел на кафель. Подбородком впечатался в поддон душевой кабины. Клацнули зубы.

– Получи! – заорала Диана.

Полина, не тратя времени, подскочила к распластавшемуся сектанту и рванула на себя прозрачную створку, закрывавшую кабину. Створка врезалась в висок бородача. Полина – не без удовольствия – повторила маневр. Башка сектанта дернулась, тело обмякло.

– Тише, тише, родной, – успокаивала Диана мальчика. Он зажмурился, вгрызся в свой большой палец и мычал. От жалости Полине захотелось хлопать створкой, пока мозги сектанта не разукрасят ванную.

– Посмотри на меня, заяц, – она сдавила руку Назара. Он посмотрел. Голубые глаза застилали слезы. – Мы тебя не оставим. Веришь? Мы тебя им не отдадим. Ты, главное, слушай, что я говорю, и через час будем пить какао в безопасном месте. А их посадят к чертям лет на десять каждого. А знаешь, как с такими поступают в тюрьме?

– Как? – спросил Назар.

– Дают дырявую ложку к обеду.

Назар вздохнул тяжело, но плакать перестал.

– Слушай все, что бабушка скажет, – гладя его по волосам, сказала Диана.

Полина взвилась:

– Да какая я тебе бабушка, свинота?

– Извините, – напряглась девушка.

Дождь тарахтел по подоконнику, моросил на кухонный пол, но в окно больше никто не совался. У ступенек караулил прыщавый очкарик. Брат Александр или брат Михаил.