– Я иду, мой мальчик, – сказал мужчина.

Полина сжала пистолет обеими руками и выстрелила. Правый глаз убийцы лопнул. Резиновый шарик канул в мозг. Конвульсирующее тело шлепнулось в бурую жижу.

Полина нашла холодное запястье Назара. Он выл, звал тетю Диану. Полина потащила его через шоссе, к лестнице. Вечность они карабкались на холм.

– Ну, давай же!

– Служба полиции, – донеслось из трубки.

«Да!»

Полина затараторила:

– Поселок Весенний! На нас напали! Банда, у них ножи и молотки! Несколько человек убито! Здесь ребенок! Мы прячемся на холме, где пушка!

Диспетчер что-то говорил, она обронила телефон и посмотрела вниз. По ступенькам, держась за поручень, шла сестра Лиза. Следом ковылял ее приспешник.

– Боженька, Боженька, – шептал Назар.

На холме пахло медью. Воздух был наэлектризован, во рту появился кислый привкус, будто Полина лизнула батарейку. Она заморгала осоловело.

Она видела по «Дискавери» передачу про огни святого Эльма. Сейчас она наблюдала, как светлячки, каждый величиной с теннисный мяч, пляшут на дуле гаубицы. В небе, то тут, то там, вспыхивали искры – она подумала о птицах, загорающихся на лету.

Новостройки мигали в дожде непостижимо далеко.

Пение – без слов – траурная бесконечная нота – нарастало. Толстуха всходила на площадку, ее губы образовывали кольцо, язык вибрировал за пломбами.

Захотелось зажать ладонями уши, но руки были заняты – пистолетом, Назаром. Полина попятилась к скамейке, отсюда вечером она звонила Кате.

Сноп искр посыпался с гаубицы.

Сестра Лиза пела и водила перед собой скрюченными пальцами, словно играла на невидимой арфе или перебирала корешки невидимых книг. Второй сектант упал на четвереньки и бился лбом об асфальт.

Полина разрядила в них обойму, но то ли мазала, то ли фанатики не чувствовали пуль.

От заунывного пения болела голова.

– Перестань! – проскрежетала Полина.