Значит, не галлюцинация.
– Да, оно копается в наших мозгах. Требует, чтобы мы ушли.
– Я почти готова повиноваться, – Надя коснулась бьющейся жилки на виске.
– Ты как?
– Скажи, чтобы оно заткнулось.
«Уходите! Вон!»
– Ох, блин, – Надя поморщилась. Олег обнял ее за плечи, заботливо поправил волосы. – Да, держи меня. Оно умолкает, когда ты до меня дотрагиваешься.
Они продолжили путь рука об руку, и, если Олег разжимал пальцы, в черепе начинали шелестеть перепончатые крыла: «Уходите, уходите, уходите».
Будто морок боялся их. Будто эти двое представляли угрозу для могущественной силы, так долго владычествовавшей в Свяжено.
Коридор расширился. Сквозняк дул из вентиляционных скважин в шершавых сводах.
– Мы где-то возле парка, – сказал Олег.
Лучи провалились в арочный проем, окантованный воротником мха.
«Вон!!! – заорала тьма. – Иначе я выдеру ваши кишки, высосу мозг из ваших костей, распотрошу вас…»
Олег нащупал кисть Нади. Голос заглох, будто радиоточка.
Плечом к плечу они вошли в арку.
Туннель заканчивался рукотворной пещерой, не сложенной из глыб, а высеченной в скале. Высокие стены взлетали во мрак, по ним змеились толстые бурые жгуты. Лозы или лианы. Они плавно спускались на пол, стекались к центру гнезда радиальными артериями.
Лучи сновали по коричневатым узлам, вычленяя из тьмы новые детали. В сердцевине пещеры жгуты отделялись от пола и сплетались в короткий пенек, а потом утолщались, образуя ветвистый кокон, многопалую ладонь, которая что-то стискивала. Фонарик затанцевал в руке Олега.
На кореньях – в кореньях – лежала его сестра.
Не скелет, не горсть праха, не мумия, забальзамированная темнотой, а Влада из плоти и крови, точно такая же, какой была на последних фотографиях. Светлые пряди намертво вплелись в лозы, щеки сохранили румянец, нежные руки покоились на груди. Не подвластная времени и тлену, тринадцатилетняя девочка словно спала в коконе, на ложе корней. Как пьяный Олег шагнул к сестре. Разорвал связь с Надей. Откуда-то издалека донесся Надин изумленный вопрос:
– Это… она? Она что?.. Жива?