– Сублимация могла бы все изменить, – произнес Гаврилов. – Но не для вас. Ни участие в рок-группе, ни написание песен не помогли. К этому времени вы уже настолько отдалились от остальных людей, настолько погрузились в свой мир, что ничто из того, что вы создавали, не находило отклика в чужих сердцах. Вы попали в замкнутый круг, в омут посреди заводи. Тихие воды безумия затягивали вас все глубже. И вы даже не замечали этого. Стоит один раз позволить себе погрузиться в вымышленный мир и вам уже не захочется слезать с этой иглы. Это собственный выдуманный вами вид наркотика.

В этой параллельной вселенной демон, завладевший вами, оттягивался по полной. Он заставил вас думать, что вы убили всех этих людей – соседа, любовника, вашего участкового. Этим он усугублял ваше чувство вины, кормился им. Создавал из окружающих монстров, укрепляя ваши страхи.

Вы спрашивали себя, безумны ли вы? И полагали, что нет, потому что существует опасное клише, утверждающее о том, что сумасшедшие не задают себе подобных вопросов. Как психотерапевт со стажем я вам отвечу – задают и часто. Именно этот вопрос позволяет им считать себя душевно здоровыми. Это своего рода самоиндульгенция – раз я задаю себе этот вопрос, значит, я абсолютно нормален.

Такое понятие как нормальность не подходит к вам. К сожалению. Вы глубоко больны и глубоко несчастны.

– Хватит! – Гаврилов одним движением смел стоявшие на полке книги. Вспорхнув страницами, они ранеными птицами в беспорядке попадали на пол.

Психотерапевт ударил кулаком одной руки по ладони другой.

– Разорвите уже этот круг! Убейте этого демона внутри себя! Перестаньте кормить его виной и кровью. Вы не виноваты в смерти вашей матери! Ваш отец не виноват! Весь мир не виноват!

Его слова грохотали, сыпались камнепадом на голову парня.

– Примите, в конце концов, окружающую вас реальность, всплывите из глубин вымышленного мира на поверхность и выйдите на берег. Вот он у ваших ног. Ваша мать умерла! Умерла! Ее нет здесь!

Неожиданно он замолк и сник. Тяжело дыша, он прошаркал к креслу.

– Ах, ты, сраный актер, – прошептала Катя.

Гаврилов в третий раз время своего монолога опустился в объятия кожаного друга. Во второй раз наполнил чашку остывшим кофе. И в первый раз прикоснулся к юноше, протянув и положив руку ему на коленку.

Плечи молодого человека мелко вздрагивали.

– Да. Это грустно. Поплачьте и почувствуйте ваши слезы. Настоящие слезы! Разрушьте свой иллюзорный мир. И отпустите его обитателей. Перестаньте держать их. Пусть летят!

Парень поднял лицо и посмотрел на психотерапевта. Гаврилов в ответ улыбнулся доброй и широкой улыбкой.