Маруся кивала, сдерживая рыдания.

– Ты была на танцах, – интонация напоминала мать. – Всё, что требуется – утверждать только это. Ещё лучше – пара подруг с тобой. У тебя есть подруги? Настоящие? Ясно? Просто пьяная ссора… Ничего не было, – и полушепотом, – об остальном позабочусь…

В четвёртый, когда мать лишили родительских прав. Пьяная ссора. Всего-навсего. Мать-алкоголичка. И Маша нашла это справедливым.

– ЭТО ТЫ УБИЛА МЕНЯ! – говорил разложившийся мертвец. – ТВОЙ ДЯДЬКА С ДРУЖКАМИ ПОВЕЛИ МЕНЯ В ЛЕС И ИЗБИЛИ ДО СМЕРТИ! ПОНИМАЕШЬ? ДО СМЕРТИ! НО ЭТО ТЫ СКАЗАЛА ЕМУ! ТЫ УБИЛА МЕНЯ, ДРЯНЬ!

Маруся подняла заплаканное лицо. Все трое обступили тесным кольцом, и каждый произнёс проклятие, после которого жить не стоило:

– ТЫ УБИЛА НАС! УМРИ!

Над ней поднялись три ножа, и девушка потеряла сознание…

…«Уколите меня! Уколите! Иначе убью!»

– Заткнись, засранец!

«Кто? Зачем?».

– Прощай, родной. Там свидимся, – ухмыляясь, Отто поднял топор. – Помнишь? Напоследок, думаю, тебе приятно будет узнать, что всех их убил ты. Убил и расчленил. Твои руки – мои руки. Твой голос – мой. Даже твоё дерьмо тебе не принадлежит. Не пора ли поменяться?

«Нет! Ты не посмеешь!»

– Насмешил. Всё кончилось, Ваня. Ты умер! Тебе даже больше не нужен укол. Чувствуешь?

«Нужен! Уколите! Я хочу вновь испытать это! Не могу! Не чувствую! Уколите!»

Лезвие топора качнулось вниз, отсекая мир.

– Гут! – Отто расслабился. Наконец-то он избавился от него. «Мы избавились, – напомнил себе. – Стол накрыт. Мы ждём, Хозяин…»

– … Папа! Тятя, наши сети притащили мертвеца, – хихикнуло рядом, и из плюющихся пенкой кустов выступили две девочки с бантами в косичках.

– Оля? Люда? – Борис удивлённо вскрикнул, не веря своим глазам.

– Мы ждали тебя, – защебетали дочки. – И мама ждала. Неужели ты забыл? Мы хотим играть!

Балагур рассматривал стоящие перед ним существа, чувствуя, как холодный пот приклеил к спине рубашку. Легче сто раз видеть, как катится по дороге голова монстра, чем такое! Теперь их можно различить. Оля – та, чьи покрытые плесенью банты рассыпались трухой на ветру, а из-за сгнившей коросты губ выступают мелкие зубы. Все, кроме двух передних. Люда – нечто вязкое и раздутое. Жирные, голодные личинки, извиваясь колечками, шевелились на шее. Но это были его дети! Его мёртвые дети. ОНИ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ, правильно? Они вернулись.