Ленную тишь потряс вибрирующий, с присвистом лязг. Вертолёт заурчал, подёргиваясь. Так оживают доисторические чудовища, оттаяв из тысячелетних ледяных глыб. Двигатель завёлся сразу, но пока работал вхолостую. Если бы Урюк действительно разбирался в механике, он бы очень удивился по этому поводу. Дело в том, что в пробитых баках не осталось ни капли топлива. Напоминающий одновременно обнюхивающего и метившего столбик бультерьера, вертолёт дёрнулся, вспахивая носом болотную жижу, попытался рвануться назад, но безуспешно. Ликующий Урюк бестолково дёргал штурвал, восторженно наблюдая, как колышутся стрелки приборов. Сейчас полетим! Ну же! Почему не взлетаем?

– ВЕТКИ, ИДИОТ! ОСВОБОДИ ВИНТ! – гавкнул Хозяин.

Урюк кивнул, шмыгнул носом и ловко юркнул в окно, заползая по почти отвесной поверхности, словно имел при себе парочку магнитов. Оказавшись верхом на вертолёте, полуживой человек огляделся, скалясь беззубым ртом, что могло означать улыбку. Равномерный рокот напоминал урчание голодного, приготовившегося к прыжку животного. Единственной задержкой были толстые изжёванные тополиные ветви, застрявшие в винте. Одна из лопастей при аварии отломилась, другие погнулись, обвиснув, что ещё больше придавало вертолёту сходство с вислоухой собакой. Урюк отмахивался от листвы, вытягивая и распутывая ветки. Тугие и тяжёлые, они не хотели ломаться, впиваясь корой в израненное тело. На какое-то мгновение ему показалось, что это не ветки, а огромные жёлтые удавы, желающие заглотить…

– ЧЕГО КОВЫРЯЕШЬСЯ? – взвизгнул голос.

– Не могу, – выдохнул запыхавшийся Урюк, ноги соскальзывали с гладкой поверхности.

– ВОЗЬМИ ВИНТАРЬ! – Хозяин орал, взвинченный его неуклюжестью.

Урюк торопливо скатился на землю, разбив колени и плечо, в глазах лопнули пушистые круги, временно ослеп. На ощупь нашарил брошенную двустволку, подгоняемый чихающим рокотом, опять вскарабкался на вертолёт, ощущая его нетерпеливую вибрацию. В упор перестрелив удава-ветвь, упал, отброшенный отдачей, распластавшись на крыше кабины, словно обнимал вертолёт спиной. Винт протяжно заскулил, навёрстывая обороты, разрывая остатки удерживающих его тополиных веток.

– Полетим? – шепнул Урюк, поднимаясь.

В ту же секунду вращающаяся лопасть разделила его на две части, сбросив обе неровные половинки по разные стороны корпуса. Рокот двигателя взвизгнул, то наплывая, то утихая, напомнив раскатистый злобный хохот. Вертолёт качнулся и, нехотя повернувшись на запад, заскрежетал, вдавливая останки освободившего его зэка днищем в болото. Затем резко подпрыгнул огромной неуклюжей лягушкой, с грохотом подминая кусты брусники. В своё время Бортовский был прав, предсказав, что эта штука никогда не взлетит. Но есть и другие способы передвижения. Расталкивая деревья, оставляя за собой извилистый, вспаханный след разрушений, вертолёт пополз, рыча взбесившейся собакой, учуявшей запах жертв…