– Хорошо, – ответила Паола. – С этим я могу вам помочь. Ваша мать… сможет ли она прийти с вами или…

– Она скончалась.

– Мне очень жаль, примите мои соболезнования. – Паола говорила не то чтобы неискренне, скорее машинально, потому что именно такие слова принято говорить в подобной ситуации.

Лидия представляла себе этот момент совсем иначе; ей бы хотелось начать свою историю не так формально, не так холодно. Покачав головой, она слегка придвинулась к столу. И снова Паола не стала отстраняться.

– Мне нужна ваша помощь.

– Разумеется. – Операционистка кивнула и легонько похлопала Лидию по руке, прежде чем опять соединить пальцы. – Тогда нам понадобятся свидетельство о смерти и копия завещания…

Лидия откашлялась и перебила ее. Она смотрела не на ее лицо, но на сложенные руки и на золотой ободок простого обручального кольца. Она заговорила, не поднимая глаз:

– Мою мать убили. Всю мою семью убили по приказу картеля в Акапулько. Мужа, сестру. Шестнадцать членов моей семьи.

Говорила Лидия очень тихо, приблизив голову к Паоле; через стол было слышно, как у той перехватило и остановилось дыхание. Взглянув мельком ей в лицо, Лидия увидела на нем знакомую оторопь. Паралич, вызванный состраданием. Поэтому оставшуюся часть истории она проговорила быстро, опасаясь, что оробеет, или собьется, или расплачется:

– Нам с сыном удалось бежать. Он ждет меня снаружи. У нас были кое-какие сбережения, но в Синалоа нас похитили, и теперь их нет. Нам нужны мамины деньги, чтобы заплатить койоту. Чтобы перейти границу. Других детей у моей матери не осталось.

Теперь на столе лежала только одна рука Паолы – та, на которой было обручальное кольцо. Второй рукой управляющая прикрыла рот в попытке сдержать непрофессиональную реакцию.

– Боже мой, – выдохнула Паола.

Что еще ей оставалось сказать? Выдвинув ящик, она достала оттуда коробку салфеток и поставила на середину стола.

– Та самая резня в Акапулько, на дне рождения. Я про вас читала. Ваша семья… Боже мой, мне так жаль.

– Спасибо. Это была пятнадцатая годовщина моей племянницы. Йенифер.

Вытянув из коробки салфетку, Паола прижала ее к носу. Лидия тоже взяла одну. Встретившись глазами с управляющей, она спросила шепотом:

– У вас есть дети?

Паола кивнула:

– Трое.

– Я боюсь, что мы погибнем. Эти деньги – единственный шанс спасти моего сына.