Впиваюсь пальцами в подлокотники, ощущая вибрацию и слегка приглушенный рев двигателей, пронизывающий салон. Всего-то нужно пережить момент взлета, а потом – успокаивать себя тем, что ты уже ни на что не влияешь. Просто начать, а дальше смотреть, как все это разворачивается само собой. Как всегда. И каждый раз я остаюсь наблюдателем за своей жизнью, сколько бы я себя ни убеждала, что я – ее властительница. Каждый на том аэробусе над Синаем думал, что он – властитель своей жизни. Кто-то со стороны решил поставить на этом крест. И выходит, что мы совершенно не властны над всем, что с нами происходит. Может, это оправдывает и мою собственную инертность в данный момент? Или я просто хочу так думать.

Земля уходит вниз, самолет ложится на левый крен, и в таком далеком, словно нереальном иллюминаторе я вижу здания, огоньки, полосы дорог, и все это расплывается перед моим остекленевшим взором, перемежаясь с болью в суставах пальцев, и я ощущаю на моей левой руке другую руку. Лешину. Я рефлекторно ослабляю хватку, ощущая тепло другой руки. Что-то в нас, людях всегда подсказывает, что если кто-то дал нам руку, то можно ничего не бояться. Что мы не одиноки. Что можно ждать лучшего. Леша улыбается мне, говорит, что все в порядке, но так ли это, я не могу проверить, и мы несемся…

{14}

…и проблем у нас будет еще больше, – разъясняет мне Олег тоном учителя первого класса для умственно отсталых.

– Вы можете не повторять это так часто и так громко, – я уже не в состоянии скрыть раздражение и просто пытаюсь быть тактичной.

– Сам факт того, что Шалаев вышел на меня, говорит о его некоторой… – Олег деловито шмыгает носом, – …осведомленности о ситуации. И тут у нас два варианта.

– Один, – полушепотом вставляю свои пять копеек я.

– У нас два варианта, – настойчиво повторяет юрист. – Либо он в курсе ситуации с самого начала, и Ваша версия верна, либо он очень быстро ориентируется в ситуации, несмотря на свое изначальное ошеломление – и далее по тексту.

– Я не верю в случайности.

– И в чудеса тоже, наверное, не верите, ага?

– Последним рубежом был Дед Мороз, – усмехаюсь.

– Я к тому, что только чудо поможет нам разрешить эту ситуацию с минимальным ущербом, добиться УДО и не развить еще один судебный процесс – уже гражданский, – который Вас разорит. А Вы сейчас активно стареетесь этому чуду помешать.

– Не переживайте, больше не буду, – облизываю внезапно задрожавшие губы. – Я хочу, чтоб Вы дальше работали с нами.

– А я хочу, чтобы у нас все сложилось. Ира, – тон Олега теплеет, что само по себе явление столь же частое, сколь падения метеоритов на Питер, – Вы слишком напряжены. У Вас сейчас не те задачи.