– Ты счастлива сейчас?

– Нет. И это твоими стараниями, кстати, – нахожу подходящий ответ, но лишенный силы, сорвавшийся голос стирает все усилия в пыль.

– Занятно, – не поднимает глаз – явный знак, что скажет сейчас что-то особенно неприятное, чтобы спровоцировать меня, а я не сдержусь. – Он принес тебе покой и уверенность, пока был на свободе, да? Ты чувствовала себя защищенной, окруженной любовью…

– Хватит, – бормочу, хотя знаю, что он не остановится.

Меня засасывает в трясину неуверенности в себе, и мой взгляд теряет концентрацию, и предательски бьет, словно током, в многострадальное левое плечо.

– Он любит это дело. Навязать того, кем не является, поиграть женской слабостью, и…

– Чушь собачья, – заявляю достаточно громко, чтобы не дать ему продолжить. – Я не слабая. Поищи еще таких сильных. Это не твой уровень.

– Хм, – пожимает плечами и медленно, основательно отпивает из своего бокала и слегка морщится. – Что-то в тебе есть. Это действительно новый уровень. Я знал тех, с кем он имел дело раньше. У них всех было кое-что общее.

– Все блондинки? – изображаю издевательский тон, сколько есть сил.

Боже, насколько же мерзкий тип. Я бы хотела, чтобы здесь оказался Игорь и разбил ему лицо.

Почему Игорь? Почему не… А, плевать. Игра слов.

– Они все были несчастны. Но я никогда не лез в это. Какое мне было дело. Мы были друзьями. Но когда он сделал некоторые вещи, я поменял взгляд на многое. И на это тоже.

– Он мне все рассказал.

– Плевать мне, что он тебе рассказал, – тон крепчает, скулы напрягаются – явно почувствовал атаку по больному месту. – Мне неинтересно слушать версии того, в чем я сам принимал участие, как было бы неинтересно Христу разбираться в вариантах писания, дав людям единую истину. Просто стало в какой-то момент противно, и я помог одной из его добровольных рабынь включить мозги. И не лез дальше. Но потом эта ситуация с Леной, и это был край. Но это мои дрова, конечно, – отставляет бокал и жестом подзывает официанта. – Бойся данайцев, дары приносящих, Ира. Кстати, перекусишь, выпьешь? Я не рассчитывал, что мы так засядем, но раз уж…

– У нас семья. У нас ребенок, ты это понимаешь? Как можно вести какие-то войны…

– Никто ни с кем не воюет. Просто так должно быть. Много у кого семья. У меня моя семья, окей?

– Я знаю, что он ничего не делал.