— Ты подслушивала?! — Уок был словно громом поражен. Вдохнуть не мог, тер глаза, массировал затылок, ощущая, как горит лицо. Хотел встать — колени подогнулись, и он снова сел.

— У тебя руки в крови, Лия. И чего ты добилась? Мужнину фирму спасла?

— Не только. — Лия Тэллоу кивнула на дом. — Я своим детям будущее обеспечила. И многим кейп-хейвенским семьям заодно. Речь идет о паршивой пленке, Уок! Дачесс спалила клуб Дарка. Это всем известно, и тебе в том числе — однако ты ничего не предпринял.

— Вовсе это не…

— Оставь, Уок. Это работа Дачесс Рэдли. А ты носишься с девчонкой, как и с матерью ее носился… Девушка Винсента Кинга, блин! Ну конечно, ты ж лучшему другу обещал за ней приглядывать. Думаешь, я не в курсе? Ты сам говорил мне, что ради друзей готов абсолютно на все. Каким в школе был, таким и остался, а лучше б работу свою делал как следует. Привез бы девчонку обратно, и…

— Где сейчас Дарк?

— Откуда мне знать?

Уок уставился Лии в глаза.

— Я правда не знаю, поклясться могу.

— Он по-прежнему охотится на Дачесс?

— Ему нужны деньги. Как обычно. Он продолжит искать девчонку — с моей помощью или без.

Уок подумал о Марте: она сейчас одна дома, заключительную речь готовит.

— Дарк убил человека. Его кровь и на тебе тоже, так и запомни.

Лия зарыдала.

— Нет, нет, не может быть!

— Черт тебя дери, Лия!

— Любой человек ради своих близких на что угодно пойдет, и тебе, Уок, это известно лучше всех.

* * *

Той ночью Уок бродил по кейп-хейвенским улицам, пока солнце не проделало брешь в темном куполе небес, пока день не застукал его с поличным. Уок подолгу стоял у домов Стар Рэдли и Милтона, задержался на Мейн-стрит и на Сансет-роуд. Замер у кинговского дома; представил, как его стирают с лица земли. Предположим, Дарк не добудет денег; все равно какой-нибудь другой ушлый застройщик купит дом, причем дешевле. Уок вспомнил, как они с Винсентом отрабатывали здесь баскетбольные броски, как, спрятавшись на чердаке, листали подборку «Плейбоя», принадлежавшую Ричу Кингу, Винсентову отцу. Есть вероятность, что Милтон действительно совершил то, что шьет ему Марта. И есть вероятность, что Винсент рехнулся. Или же ненавидит себя самого до такой степени, что скорее примет смерть, чем спокойно заживет на свободе. Сколько вопросов пока остается без ответов… Очень может быть, он, Уок, приписывает Винсенту чувства, которых тот никогда не имел; но нет, интуиция четко говорит: Винсент невиновен. И больше Уок на случай полагаться не будет. Один раз положился — хватит. Он зашел слишком далеко — теперь надо двигаться к финишу, иного не дано. Даже если заплатить потребуется бессмертной своей душой.