И сказал:

– Хорошо.

Часть четвертая Резня

Часть четвертая

Резня

Глава 38

Глава 38

Я видела зверей леса. Я видела духов, что прячутся средь деревьев, и купалась в омуте с демонами. Я смотрела, как мертвые ходят на человеческих ногах, водила знакомство с проклятыми и распятыми, с хищниками и их добычей. Я познала ночь и назвала ее своим другом.

Иммануэль, облаченная в светлый шелк церемониального платья, стояла на коленях посреди спальни, сложив перед собой руки. Она должна была молиться, но думала сейчас совсем не об Отце. Пока она сидела на полу, события последних дней промелькнули перед ее мысленным взором яркими вспышками, предвещающими головную боль.

Минул показательный суд над Эзрой, а следом за ним и оглашение приговора. Как и Иммануэль, он был признан виновным по всем пунктам, но больше она не слышала об этом ни слова. Она только знала, что Эзра все еще жив и сидит в одной из камер где-то в подземельях Обители. Ей оставалось только надеяться, что к нему там относились с большим участием, нежели к ней. Впрочем, вскоре это уже не будет иметь значения.

В дни, предшествовавшие церемонии печати, она без конца рисовала обращающий сигил – пальцем на нежном сгибе ее локтя, на стенах и на столах, и в подушке, на которой спала по ночам. И каждый раз, когда она чертила этот узор, снова и снова запечатлевая его в памяти, она готовилась к предстоящей жертве. К жертве, которую она принесет в ночь принятия печати, когда ее призовут в мужнюю постель. Она думала, что во всем этом есть какая-то высшая справедливость. Что через семнадцать лет после того, как Мириам воспользовалась священным кинжалом пророка, Иммануэль воспользуется тем же самым клинком, чтобы начертать символ, который отменит проклятия, наложенные ее матерью столько лет назад.

Сегодня она примет печать, и после начнет действовать.

Когда за ней пришли жены пророка, Иммануэль была готова. Она босиком прошла по коридорам дома пророка и вышла к повозке, которая ждала ее у входа в Обитель. Иммануэль забралась на переднее сиденье, остальные невесты расселись позади нее, и все вместе они пустились в долгий, безмолвный путь к собору.

Повсюду снова горели костры. В огонь бесперебойно подкидывали свежие дрова, и красные языки пламени поднимались теперь высоко, ярко освещая путь.