Аспен не видел логики.

– Это ты все закончила, а не я, – отрезал он, выпрямляясь и отпуская дверь. – И сейчас, когда тебе грозит опасность, ты используешь это в своих целях и приходишь ко мне?

– Ты меня не слушаешь! – завопила Кира, и Аспен ударил ладонью по стене:

– Это ты не слушаешь меня! Когда я задаю вопросы не о нас, ты все равно думаешь только об этом! И сейчас вместо того, чтобы задуматься над своей жизнью, ты пытаешься мной манипулировать!

– Потому что ты мне нужен! – выкрикнула Кира и надавила кулаками на глаза. – Потому что ты единственное, что у меня осталось! Больше никого нет!

– Так, – Аспен взбешенно распахнул дверь. – Выметайся. Живо.

Он почти не слышал свой голос. Он даже не был уверен, что произнес эти слова вслух, пока не увидел, как переменилось лицо Киры.

– Ты же не серьезно?

– Уходи.

По ее лицу пошла тень. Аспен знал – сейчас Кира заплачет. Она всегда этим пользовалась, потому что знала, что он не может видеть ее слезы. Ведь когда она плачет, он растерян, подавлен, чувствует себя ничтожеством. Но это было очень давно, не сейчас.

Теперешний Аспен схватил Киру за локоть и настойчиво выпихнул на лестничную площадку. Хлопнул дверью. Повернул ключ в замке. Он все еще чувствовал, как сердце колотится, как пульсирует в венах кровь.

Он не моргая уставился на дверь, содрогаясь всем телом.

Что с тобой, Кира? Как ты можешь быть такой легкомысленной, такой…

Сейчас Аспен почти возненавидел ее. Она сказала, что он – единственное, что у нее осталось? Она тоже была его всем. Она была его лучиком солнца. Когда-то давно. До того как уехала со своими родителями в путешествие. И когда она оставила его, она не спросила, каково это – жить в одиночестве, чувствовать себя беспомощным ребенком, чей мир развалился в одно мгновение. Он и так был шатким после психушки, но Кира разрушила его до основания.

Аспен прислонился спиной к двери и поднял голову к потолку, слушая собственное сердцебиение.

Она же мучила его годами. Эта девушка превратила его жить в ад, она не подпускала к нему никого. Она мучила Сьюзен. Она мучила Айрленд.

Аспен зажмурился и вспомнил ее лицо, когда она вышла из спортивного центра с синяками на лице и выдумала какую-то чушь про спарринг. Аспен вспомнил, как в очереди за кофе ему всучили листовку, на которой было ее изображение с просьбой «держать дистанцию».

Сердце Аспена забилось как сумасшедшее.