– Если ему прилетит по башке, – начала здраво рассуждать Скалларк, – думаю, он совсем сойдет с ума и будет требовать от нас рефераты на каждом занятии.

Сьюзен ободряюще сжала ладонь Аспена своей. Ее теплые пальцы переплелись с его, и, когда он ей счастливо улыбнулся, Сьюзен улыбнулась ему в тысячу, в миллион раз ярче и солнечней. Он уже давно не чувствовал себя таким счастливым, таким полноценным, просто нормальным парнем.

Той ночью все переменилось. Они с Кирой все еще были друзьями, но не только.

Внезапно даже зимний Эттон-Крик – серость и грязный талый снег, черные кривые деревья, неприветливое небо и стальные воды ледяной реки – вспыхнул яркими красками. Аспен и Кира, держась за руки, видели сверкающее серебро на еловых ветвях, улыбки на лицах прохожих, вслушивались в звонкий смех и льющуюся отовсюду музыку.

В центре на Главной площади установили палатки, где продавали елочные игрушки всех цветов, размеров и форм, сладости, упакованные в подарочные коробки и пакеты, и другую всякую всячину. Повсюду расхаживали Санты и Эльфы, а однажды – Кира и Аспен даже изумленно оглянулись – по площади прошествовал настоящий олень с золотыми колокольчиками на шее. В воздухе витал волшебный запах Рождества и Нового года. Пахло рахат-лукумом, пахлавой, лимоном в меду, корицей и ванилью: стоит вдохнуть полной грудью – и кружится голова.

Аспен и Кира были счастливы как никогда в жизни. Их первое настоящее Рождество. Аспен не был в курсе, что праздники в доме Киры проходили под аккомпанемент звона битой посуды, криков и глухих ударов по спине, и все это было приправлено запахами алкоголя, крови и слез. Он сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. На ее пальцах в красных рукавичках с вышитыми белыми снежинками, на широкой открытой улыбке, на вздыбленной челке, торчащей из-под съехавшей шапки. Ее красный шарф размотался, но никто из них этого не заметил. Они не целовались на людях – еще не привыкли к своим хрупким отношениям. Единственное, что они делали, – держались за руки так крепко, что если бы прямо под ногами внезапно разверзлась черная дыра, туда полетели бы оба.

Аспен даже не чувствовал холода, хоть его щеки и нос покраснели, а губы обветрились. «Отрасти бороду, будет тепло», – посоветовала Кира с улыбкой. Но ему и так было тепло как никогда. Он не помнил, когда в последний раз его поздравляли от души с Рождеством (не считая деда с бабкой, Альму и Дориана); не помнил, когда в последний раз его горячо целовали, держа за щеки и прижимаясь всем телом; не помнил, когда в последний раз кто-то заботился о том, что приготовить на завтрак.