Вообще никто.

И вот шлюзы наконец прорвало.

— Я тут ни при чем, — оправдывается бесцеремонный человек неопределенного пола, но они оба подходят к Элле ближе и выглядят при этом обеспокоенными.

Девушка даже ставит корзинку на пол и заключает Эллу в объятия. Она пахнет… ну, на самом деле не очень приятно, как обычный человек на жаре и еще что-то вроде пива, отбеливателя или, может быть, пачули. Конечно, от Эллы пахнет не лучше. Но это искреннее, теплое, крепкое, открытое объятие, и Эллу так не обнимали со времен детского сада.

От этого она плачет еще горше.

Она ощущает, что забыла, каково это — быть человеком, будто она животное, вроде крысы, которое должно прятаться в темноте, которое заслужило гнетущую жару, спертый воздух и голод в стенах дома мистера Риза. Храбрая беззаботная девчонка с детской площадки сгинула, как только Элла забилась обратно в свою нору ради безопасности, но, по сути, загоняя себя в ловушку.

Может, людям просто нельзя так долго быть в одиночестве.

Может, у нее внутри что-то сломалось еще во время ковида, когда пандемия совпала с половым созреванием и она на год застряла в четырех стенах с семьей: пряталась у себя в комнате и уклонялась от объятий, потому что у нее выросла грудь, и это было неловко, и девочка внутри нее была обязана внезапно превратиться в женщину. Бруки почти единственная, кого Элла регулярно обнимала с тех пор, как ей исполнилось тринадцать. Иногда она думает, вернется ли вообще в норму, будет ли ощущать, что это естественно — просто прикасаться к другим людям.

— Эй, все нормально, — говорит девушка и гладит ее по спине. — Давай, не держи это в себе.

— Какие-то проблемы?

Элле не нужно поднимать голову, она и так прекрасно знает, что это кассир.

— Нет, а у вас? — спрашивает бесполый человек, закрывая собой Эллу и девушку от кассира. Голос у него становится грубее, злобнее, более мужским.

— Мне проблемы не нужны, — заявляет кассир, но таким тоном, будто имеет в виду прямо противоположное. — Могу вызвать охрану в любой момент.

— С чего вдруг? Плачущие девчонки у нас теперь представляют угрозу?

— Я… эм…

Элла хихикает, уткнувшись в плечо девушки. Даже в полном раздрае она способна оценить красивый ответ, который ставит придурка-кассира в тупик.

— У нас тут убийственная пандемия в разгаре, — поверх головы Эллы замечает девушка, не прекращая гладить ее по спине. Это звучит крайне рассудительно. — Буквально каждый человек на земле живет сейчас с непроработанной травмой. Те, кто плачет на публике, не должны восприниматься как проблема, напротив, это не только разумно, но и в высшей степени полезно для общества в целом. А вы когда в последний раз плакали?