Кондиционер с шелестом обдает Эллу холодным воздухом, и она на несколько мгновений прикрывает глаза, наслаждаясь. Она настолько привыкла к духоте дома мистера Риза, что даже забыла включить кондиционер в машине, просто опустила стекла и позволила горячему воздуху обдувать ее. Забавно, как быстро человек привыкает к своему положению; как будто животное в клетке, которое бросает попытки вырваться на свободу. Элла где-то читала: маленьких слонят приучают к мысли, что они не могут порвать цепь, которая приковывает их к земле, и поэтому, когда они вырастают, больше не пытаются (хотя в силу габаритов без труда могли бы вырвать цепь из земли). Элла понимает, что в жизни полным-полно людей, которые печально сидят на месте, прикованные тонкой, хрупкой цепью.

— Доброе утро, красавица, — говорит мужчина за стойкой, и Элла натянуто улыбается и ныряет в проход, прежде чем он задаст глупый вопрос или попытается начать неловкую беседу, одаривая ее типичными комплиментами, которые мужчины за пятьдесят используют при общении с девушками втрое младше.

Она быстро понимает, что попала в отдел парфюмерии и у нее нет ни корзины, ни тележки, но слишком смущена, чтобы идти обратно мимо продавца. Остается только надеяться, что ей попадется по пути какая-нибудь емкость для продуктов. Элла отыскивает отдел продуктов и морщится от цен: все подорожало вдвое из-за последствий коронавируса, а потом и из-за Ярости. В других регионах страны цепочка поставок возобновилась и цены снизились до приемлемых, — но не во Флориде: судоходные компании все еще дерут втридорога за поставки в этот штат (так говорил учитель экономики). Люди с Яростью становятся причиной массовых аварий. Элла ненавидела экономику, и она знает только то, что пачка крекеров не должна стоить пять долларов. Придется тщательно продумывать покупки вместо того, чтобы просто хватать «Читос» (как она сделала бы во времена, когда счета оплачивали родители). Теперь Элла знает, что «Читос» — это, по сути, воздух и ими сыт не будешь.

В проходе с консервами на полу стоит корзина, и Элла прикидывает, кому она могла бы принадлежать. В корзине только упаковка пива, и ее нужно будет поставить обратно в холодильник. Даже в разгар пандемии, будучи заражена, Элла не может просто так оставить упаковку пива валяться посреди магазина.

Она наклоняется за корзинкой, и тут кто-то над ее головой говорит:

— Извините, это моя.

Элла отдергивает руку, краснея и пытаясь вспомнить, как разговаривать.

— О, извините! Я просто решила… то есть… Извините.

Но девушка не выглядит взбешенной — только измученной. Ей за двадцать, она высокая и стройная, похожая на японку с волосами, собранными в беспорядочный пучок, и захватанными очками. На ней ниспадающее черное платье с белыми цветами и кеды на голую ногу. Она выглядит так, будто вышла из ситкома 1990-х и не спала целую неделю кряду.