– Он умер.

– И все? По-моему, он заслуживал участи похуже.

Призрак покачал головой:

– Ты даже не представляешь, насколько похуже.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Может, мне просто нравится находиться в его обличье, – задумчиво проговорил призрак. – Может, мне нравится, как он выглядит, и его обличье подходит мне. А что, оно тебе не по вкусу?

Паркер ничего не ответил.

– Или я наступил на больную мозоль? Тебе не по вкусу, когда тебя тыкают носом в твои косяки? Что ж, могу понять. Ведь их так много, косяков. Ну, или жертв. Сначала, разумеется, был Нэйт. Затем Адам, Джош, Ники, а теперь Хлоя, да и ты сам тоже. Не говоря уже о твоей бедной матери, о родителях твоих друзей. О братьях и сестрах. Об учителях, друзьях… Обо всех, кто услышит о том, что здесь произошло. Люди всегда обращают внимание, когда умирают дети и подростки, Паркер. Особенно если они умирают ужасной смертью. Ей-богу, даже невозможно сосчитать, скольким ты причинил зло за эти четыре коротких дня. И все потому, что ты просто выпустил одну маленькую пулю.

– Хлоя не умрет, – возразил Паркер. – Она выбралась отсюда.

Не-Нэйт подался к нему, ухмыляясь:

– Ты в этом уверен? Потому что, когда я видел ее в последний раз, она размозжила себе голову о скалу, пытаясь не утонуть. Каковы шансы на то, что она выплывет и останется жива, при том что сейчас твоя сестра без сознания и из головы у нее идет кровь? Лично я совсем не уверен, что она выберется отсюда живой, приятель. По-моему, шансы так себе.

Паркер смотрел на призрака, стиснув зубы и пытаясь понять, что из этого правда, а что ложь. Ему не нравилось думать, что Хлоя и впрямь разбила себе голову, ему необходимо было верить, что с ней все будет хорошо. Он напомнил себе, что ощутил запах горящего леса. У нее получилось. Она выберется отсюда. С ней все будет хорошо.

– Да, кстати, позволь спросить тебя кое о чем, – небрежно сказал Паркер, придав лицу нейтральное выражение. – Это было больно? Когда Хлоя подожгла те деревья, это было больно? Ты почувствовал боль?

Не-Нэйт рассмеялся, теперь это был не чавкающий гортанный смешок, а утробный хохот – безупречная имитация того хохота, который Паркер привык слышать от приятеля, убитого им несколько дней назад.

– Физическая боль – это жалкая мелочь, предназначенная для жалких существ, – фыркнул не-Нэйт. – Вы – дети, не имеющие ни малейшего понятия о том, что такое настоящая боль.

– Это значит да, – подытожил Паркер, сделав вид, будто стреляет из пистолета в тающее лицо призрака. – Вот и хорошо. – Сделав еще один глубокий вдох, он ощутил жар в горле и запах жженого кленового сиропа.