Ужас охватывает Изабель. Боже, где взять сил, чтобы пошевелиться? Она чувствует, как у нее закатываются глаза.

– Когда она ушла, у меня никого не осталось. – Его лицо заволакивается печалью.

О чем вообще он говорит? Дверь закрыта. Но заперта ли? Где ее смарт-сет?

– Ей страшно. Она в темноте, – хнычет он. – Она хорошая девочка. Она не должна была умереть вот так. Такая короткая, жестокая жизнь. Я все бы сделал, чтобы ее спасти. Но я сам был только ребенком. Не был достаточно силен… – Он стонет. – Я не мог поднять ее тело, она была мокрая, скользкая. Я не сумел ее поднять. Не сумел вынести.

Он содрогается в рыданиях, склоняясь над ее телом, и его всхлипы как будто выражают чувства, разрывающие ее изнутри.

Она хочет жить! Она вращает рукой и понимает, что игла смещается… если бы только она могла…

Он поднимает голову, и она понимает, что он смотрит на нее, поэтому опять закатывает глаза, как делали пациенты в госпитале. Он вытирает лицо рукавом и выпрямляется.

– Но сегодня я буду с тобой, буду направлять твой дух. Сегодня твоя смена, твое дежурство – прежде чем ты покинешь этот мир навсегда. Прежде чем я отправлю тебя присмотреть за Элизой.