– Милтон, вы никуда не пойдете!

– Я уже несколько лет пытался найти какие-нибудь доказательства, и вот наконец хоть что-то. Я не смогу уйти отсюда без фотографии.

– Она не стоит того, чтобы так рисковать, – сказала Блю.

– А кто ты такая, чтобы говорить мне, ради чего стоит рисковать, а ради чего нет? Ты, которая сбежала в этот чертов лес, которая вернулась сюда, тогда как могла бы вырваться отсюда? Ты ничего в этом не смыслишь, ты не знаешь про Джесс, Маркуса и Мари, и… – Милтон осекся. Ухватившись за туалетный столик, он принялся кашлять, прижимая правую руку к груди. Блю погладила ему спину, успокаивая его, стараясь утешить его так, как Девлин часто утешал ее саму. Милтон разом превратился в женщину, убившую своего престарелого отца, в жертву домашнего насилия, в мужчину, скорбящего по своему умершему сыну; он превратился во всех тех людей, которые прошли через жизнь Блю, испытывая такие чувства, каких она сама никогда не испытывала.

– Я это сделаю, – решительно заявил Милтон, когда кашель прекратился. Слезы увлажнили его щеки, собравшись в складках в уголках губ.

– Все в порядке, – сказала Блю. – Все в порядке.

Покачав головой, Милтон схватил ее за обе руки, и она почувствовала, что держит его, что, если она шелохнется, он упадет; она прочувствовала его всего, целиком, полностью.

– Это я виноват, – пробормотал Милтон. – Это я во всем виноват!

– Расскажите, как все было, – сказала Блю.

Десятые годы

Десятые годы

Дверь у него за спиной осталась открытой, и Джеймс не хотел ее закрывать. Ему казалось, что это бы стало слишком официальным заявлением, хотя он сам не мог сказать, что это было бы за заявление. На полочке в прихожей с зарядкой для сотового телефона лежала записка, которую неделю назад оставила Мари: «Элоди Коул, служба опеки Бирмингема», и номер телефона. Джеймс видел, как его жена, прижимая правым плечом телефон к уху, записала данные той, кому они сообщат о Маркусе и Джесс. Рука у нее дрожала.

– Пока что мы не станем это делать, – сказала она Джеймсу, закончив разговор по телефону. Голос ее прозвучал сдавленно. Мари посмотрела на листок с именем и номером телефона, и у нее затряслись плечи. Джеймс крепко ее обнял.

– Пока что не надо, – подтвердил он. – Дадим Маркусу еще неделю, посмотрим, как он справляется.

– Если он еще раз оставит Джесс на ночь одну…

– Он знает, мы его уже предупреждали.

– Если он забудет покормить ее ужином или продаст продукты, которые мы ему дали…

– Тогда мы обратимся в опеку.

– Джесс не захочет отправляться в детский дом.