– Выключай телевизор и скорее садись за стол, – окликнул Джеймс, и Джесс послушно повиновалась.

Джеймс принес с кухни тарелки с разогретым мясом. Он обещал Мари заботиться о девочке, и разве сейчас он занимается не этим? Если Маркус действительно сорвется с катушки или состояние его собственного здоровья ухудшится, он позвонит в опеку. И если забота о Джесс помогает ему самому, разве это не хорошо?

Осторожно, чтобы не разлить соус, Джеймс поставил тарелку перед Джесс. Та принялась сжимать и разжимать кулаки и восторженно воскликнула:

– Ой, ой, ой!

Девятка Мечей (перевернутая)[67]

Девятка Мечей (перевернутая)[67]

– Если бы я позвонил в службу опеки, Джесс забрали бы, и супруги Парк ничего не смогли бы с ней сделать. – У Милтона задрожали руки и плечи, и Блю крепче обняла его.

– Вы все сделали правильно. Вы любили Джесс и заботились о ней, – сказала она, по-прежнему чувствуя это – всю любовь к девочке, заключенную в старике. Однако Милтон покачал головой.

– Я поступил так ради себя. Я не хотел отпускать Джесс. Не хотел терять ее после того, как потерял Мари, уговаривал себя, что позвоню на следующей неделе, затем еще через неделю, а потом настал день, когда было уже слишком поздно. Маркус умер, Джесс исчезла, и никто о ней ничего не знал. В школе ничего не смогли сделать, служба социального обеспечения не захотела с этим связываться. В полиции посчитали, что Джесс просто сбежала из дома, и завели дело, но на самом деле по-настоящему ее никто не искал.

Я обещал жене заботиться о Джесс, но не сделал этого. И теперь мне остается только убедиться в том, что мы ее нашли: полиция должна мне поверить. Я должен во что бы то ни стало раздобыть эту фотографию, даже ценой собственной жизни.

После этих слов Блю отпустила его, отчаявшись переубедить. Она порадовалась тому, что у нее нет с собой карт Таро, порадовалась тому, что не сможет прочитать по ним старику будущее. У нее были подозрения насчет того, что предскажут карты.

Сабина не собиралась просыпаться. В расшторенные окна было видно ночное небо, затянутое тучами, и бледное сияние там, где должна была быть луна. Милтон хотел спуститься вниз, пройти в жилые покои хозяев и забрать фотографию, чтобы передать ее полиции, однако Блю опасалась, что, если миссис Парк это увидит, ему несдобровать; она повалит его на пол, а затем обвинит во всем его слабые ноги, слабое сердце, и старик умрет, сознавая свою неудачу.

– Я не могу вас отпустить, – решительно произнесла Блю.

– Я не позволю тебе остановить меня, – заявил Милтон.

Блю села перед ним на корточки, и ее бирюзовые глаза встретились с его выцветшими голубыми глазами.