Младший недовольно выдохнул через нос, показывая, что его мнение не изменилось, и тут же подтвердил это словами:

— Старший, я же говорил, что тема закрыта. Ни над зомбированием, ни над климатическими пушками, ни над какими-либо другими твоими идеями я работать не планирую. Меня интересует совершенно другой вектор научных изысканий.

— Всё-всё-всё! — выставил ладони перед собой лысеющий, показывая, что согласен закрыть тему. — А с ним-то как?

— Дохнут крысы, — развел руками младший Кащей. — Утешает только, что во благо науки дохнут.

— Не разбив яйца… — хохотнул старший. И тут же посерьезнел. — Ту, которая в банке стеклянной, сколько уже мучаешь?

— А, эта? — кивнул в сторону стола Кащей-младший. — Я тут аппарат собрал по схеме. Дорабатываю, вот. Но дохнут. Дохнут одна за другой.

— Хм… — старший брат подошел к склянке и постучал по стеклу пальцами, — да эта вроде б то живенько выглядит. Скачет как кенгура заморская.

— Куда скачет? — зевая и потягиваясь в кресле, спросил Кащей-младший.

— Ну вон, прыгает, дура, башкой об железку бьется, — старший брат посмотрел на младшего. — Правильно ты крышку камешком придавил. Убежала бы!

До младшего наконец-то дошел смысл сказанного старшим.

— Да ладно! — закричал он, вскакивая с кресла и подбегая к емкости.

Если не брать в расчет шелушащихся струпьями проплешин по всему телу, крыса чувствовала себя отдохнувшей, а судя по бесшумным скачкам и полному игнорированию людей за стеклом, оставаться в склянке она не планировала.

— А где яблоко?

— Какое яблоко? — опешил Кащей-старший и на всякий случай сообщил: — Я не брал!

Младший брат посмотрел на крысу в банке с одной стороны, затем с другой, радостно хлопнул себя ладонью по бедру и побежал к стоящему у стены буфету. Достал оттуда засохший пряник.

— Я понял, брат! — сообщил он, приподнимая лист металла и просовывая в банку пряник. — Какой же я дурак! Вот смотри…

Крыса, учуяв запах еды, перестала скакать и набросилась на пряник. По мере поедания рубцы на голой коже зверька словно таяли, превращаясь в проплешины голой нежно-розовой кожи, на которой тут же пробивалась серая шёрстка.

— Что понял-то? — недоуменно глядя на метаморфозы, происходящие с крысой, поинтересовался старший брат.

— Вот, смотри, — Кащей-младший вновь приподнял крышку и запустил руку в банку, отрывая заметно похорошевшую крысу от остатков пряника и сжимая её в руке. — Всё ж просто!

Поглаживая ладонью залысину, Кащей-старший наблюдал за тем, как младший брат, сжимая в руке отчаянно пищащую крысу, прижал зверушку к столу, дотянулся свободной рукой до лежащего подле тесака и резким движением вспорол грызуну брюхо. Писк поднялся на невыносимо высокую ноту и тут же стих. На стол из брюшка вывалились потроха и, вокруг агонизирующего тельца стала растекаться буро-красная лужица.