— Три! — захлопала в ладоши женщина, — втройне веселее! Рубите всё!

К змею заковыляли прямоугольные человечки, до боли напоминающие игральные карты. В руках у них были топоры. Кащей пригляделся внимательнее — это и вправду были карты. Только ожившие.

— Дурдом, — констатировала правая голова.

— Потенциально опасный, — подтвердила средняя.

— Приготовиться к дезинфекции! — скомандовала левая.

Все три набрали в грудь воздуха и одновременно выдохнули.

Карты вспыхнули, разъедаемые пламенем, их стало корежить под воздействием высокой температуры. Горыныч же вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. И столкнулся с кроликом.

— Мне на суд! — сообщил кролик.

— Амнистия, — сообщил Горыныч и зашагал к следующей двери.

ПОСЛЕ

— Сгорело всё. Ну, кроме комнатки с чифирщиками. Я потом пирожок доел, из норы вылетел и жижу допил, чтоб нормальный размер принять.

— А чифирщиков за какие-такие заслуги в живых оставил?

— Не знаю. Они прикольные, — улыбнулась левая голова змея.

— Царь-то убивать всех под корень не просил. Ему надо было, чтобы кролик не бегал. Ну так он и не будет, — подхватила средняя голова.

— Суд-то отменили, — сказала правая, и все трое заржали.

— А с церковью что?

— Да мало половин… тьфу ты! — понимая, что говорит что-то не то, выругался Кащей и поправился. — В смысле, я был не один.

СЕЙЧАС

Кащей, стараясь максимально сочетать скорость и бесшумность, шел вперед. Эхо, гуляющее по многочисленным коридорам, извивающимся во всех мыслимых направлениях, дезориентировало. Разбросанные тут и там кости, не всегда человеческие, цепляясь за ноги, раздражали. Запах чадящих факелов вызывал ощущение лёгкой тошноты.

Спертый воздух подземного лабиринта становился с каждым шагом теплее, но Кащей не останавливался, ориентируясь на мешанину звуков, постепенно становящихся громче и разборчивее. Бессмертный уже четко различал отдельные части звукового пазла. Лязг и скрежет железа, агрессивное рычание, треск дерева. Отдельной нотой в этой какофонии звучала беззлобная, почти восторженная ругань.