ГДЕ-ТО

— Заранее настроим, заранее настроим, — кривляясь, прошамкала Яга. — Настроил?

— Видимо трещина всё же…

— Видимо трещина всё же… — вновь передразнила Яга. — А Василиса тебе говорила! Кулибин бессмертный!

— Ты незнакомыми словами-то не выражайся! — вяло огрызнулся Кащей.

— Какие в словарном запасе сохранились, такими и буду выражаться! — топнула ногой старуха. — Василису по пояс в песок телепортировал, меня на два метра от земли, а Горыныч вообще неизвестно где. Кулибин и есть! Тот тоже квадратные колёса изобретал. На круглых ему, видишь ли, не ездилось! Не мог на мышах сначала эксперимент провести?

— Мыши-то в чём виноваты? — перебила Ягу Василиса, вытряхивая из походных башмаков песок. — И, кстати, где это мы?

— В пустыне, — мрачно буркнул Кащей.

— Чтоб твою кочерыжку хромая обезьяна перед смертью помусолила! — выругалась Яга. — Мы с Василисой тупые и не видим, что песок до горизонта во все стороны? Ты конкретнее как-то можешь…

Яга замолчала на полуслове, потому что из-за ближайшего бархана стала доноситься песня без музыкального сопровождения.

— Арабская но-о-о-очь, — пел кто-то, — Волшебный восто-о-о-ок! Здесь чары и яд погибель сулят. Священный джихад!

Из-за песчаного холма показался верблюд и ведущий его в поводу мальчишка в широких штанах, жилетке и тюрбане.

— Эй, человек, — позвала Яга, щелкнув над головой пальцами. — Подь сюды!

Парнишка подвёл к троице верблюда, поклонившись, поздоровался:

— Долгих лет вам и доброго пути, о достопочтенные путешественники, меня зовут Тесеус и я путешествую.

— И тебе, о достойный сын своих родителей, доброго здравия и пути, — отвесила Яга не менее витиеватый поклон, здороваясь в ответ. — Не подскажешь ли, о любезный Тесеус, куда держишь путь в этом бескрайнем море раскаленного нещадным солнцем песка, простирающемся от горизонта до горизонта?

— Слышишь, — прошептала Василиса, толкая Кащея локтем в бок, — а ты не задавался вопросом, как Яга не умеет разговаривать?

Кащей пожал плечами.

— О почтенная женщина, обходительность которой может сравниться с мягкостью шелков в покоях нашего падишаха, да будут дни его долгими и радостными, держу я путь к развалинам старого города, что расположены в трех горизонтах отсюда.

— О учтивый отрок, достойный сын своего народа, не поведаешь ли ты о цели, манящей тебя к руинам некогда величественного, а ныне покинутого людьми города.