И Василиса, подходя то к одной компании детей, то к другой, интересуясь, как они себя чувствуют, и всё ли им нравится, постепенно добралась до занавеса и вновь скользнула за импровизированные кулисы.

— Кащей.

— Доченька, ну что опять, — не отрываясь от портьеры, возмутился Златофил. — Сказали ж тебе, всё нормально будет.

Василиса жестом поманила Кащея в сторону и, когда отошли в самый угол импровизированной сцены, шепотом сообщила:

— Там кто-то чужой.

— А более понятно?

— Кто-то взрослый, в маске зайчика, оранжевый плащ у него.

— Ну, мало ли у кого какие фантазии, — начал было Кащей, но осекся… — Что? Где?

— Из-за кулисы плохо видно, он с обратной стороны ёлки, в очереди стоит, где Горыныча сладостями кормят.

— Оставайся тут, — бросил Кащей и проскользнул меж портьерами кулис в зал.

На то, чтобы найти незнакомца взглядом, ушли мгновения, чтобы протиснуться через толпу — минуты. Подойдя вплотную к зайцу-переростку в оранжевом плаще, Кащей взял его за рукав и навязчиво потянул за ёлку, туда, где детей почти не было.

— Извини, не узнаю тебя под маской.

И в этот момент кулисы разъехались в стороны и где-то с другой стороны ёлки притворно-басовитым голосом отыгрывающий роль Дедушки Мороза царь прокричал:

— Здравствуйте, детки!

Толпа, в миг забыв о Горыныче, стала перемещаться к сцене, словно течением уволакивая за собой и Ягу с её импровизированным торговым лотком. Буквально через несколько мгновений за ёлкой осталось всего двое: Кащей и некто в розовом плаще и маске зайца.

— Очень странно, — проговорил этот некто, снимая маску, — вроде бы и не такие далёкие родственники.

На Кащея смотрела почти точная копия его самого, ну если не считать зловещей худобы и лысины.

— Брат?

— В живых должен остаться только один! — прошепелявил Кащей-старший, резким движением доставая из-под полы плаща катану.

Бессмертный-младший оглянулся в поисках чего-то, что могло бы сойти за оружие. С другой стороны ёлки дети хором отгадывали простецкие царёвы загадки.