— Ладно, — хлопнул в ладоши царь. — Думаю, пора.

Он подошел к парапету, ограждавшему крышу, и прокричал:

— Дорогие мои крестьяне, вы — основа государства, фундамент, на котором держится вообще всё. И армия, и все ветви власти, и благополучие царской семьи. Спасибо вам за это.

В толпе непонятно зашумели. То ли одобрительно, то ли не очень. Даже вцепившийся когтями в башню Горыныч, увлеченно наблюдавший за вращением лопастей флюгера, оторвался от своего занятия и посмотрел вниз, на толпу. Златофил поднял ладонь вверх, призывая к вниманию. И шум внизу стих.

— Я устал. Я ухожу, — сообщил царь. — Вам нужен новый лидер. Молодой и инициативный. Ну а дальше, как получится. И выберем мы его максимально непредвзято! Сейчас мне завяжут глаза и я, по старой традиции, пущу стрелу наугад. Где она упадет, там и будет вам новый правитель.

— Ох и жук, — едва слышно прокомментировал Кащей.

— Не жук, а политтехнолог.

— Ну, если обманщик и политтехнолог — слова-синонимы, то да, — усмехнулся Бессмертный.

Царь отошел от края крыши и приказал стоящему наготове стражнику:

— Приступай.

Тот шустро подошел к Златофилу и принялся завязывать тому глаза.

— Ты, ежели переживаешь, что я направление не найду вслепую, то зря, — сообщил царь, когда его принялись раскручивать. — Когда меня раскрутят, я остановлюсь так, чтобы тепло солнца левой щекой чувствовать, а ветер чтобы ровно в спину дул. Как ты понимаешь, это — то самое направление.

— Угу, — уже в который раз согласился Бессмертный.

— Стрела пролетит как раз над башней Василисы и прямиком в сторону твоего замка, — предупредил Златофил. — Ну, это я, чтоб ты знал, в какую сторону смотреть.

— Угу.

Царь действительно остановился лицом туда, где находился кащеев замок. Наложил стрелу, поднял лук, натянул тетиву, сказал:

— Мне заморские ученые угол полета стрелы, силу натяжения тетивы и всё остальное два месяца рассчитывали. Так что, хош не хош, а готовься меня в бессмертные посвящать.

И отпустил тетиву.

Взвизгнув, облегченная стрела рванулась туда, куда ее направила рука лучника, но — вот чудеса, — внезапно изменила траекторию и встряла прямо в подоконник окна василисиной комнаты.

Царь еще снимал повязку, когда внизу нестройным хором, крестьяне завопили: