— Чудесно! — воскликнула Леимлине. — Замечательно!

— Лишь бы не вышло какой беды с перевозкой…

— А какая может быть беда?

— Ну если, например, государственные предприятия со своей стороны выставят большее количество подвод… Тогда крышка нашим…

— Что за вздор ты болтаешь? — перебила своего супруга Гайначкане. — Зима будет холодная, и государственные подводы не смогут вовремя доставить все топливо… Людям придется прибегать к нашим услугам, потому что они будут мерзнуть, а если ударят морозы, то они никаких денег не пожалеют. Ну и господь бог, конечно… Всевышний никогда не оставит тех, кто в него верует!

Они благостно улыбнулись друг другу, и если бы в этот момент заиграл орган, то, по всей вероятности, затянули бы молитву…

На этом месте я мог бы опять закончить свою что повесть. Ведь читатель, безусловно, сам видит, как чахнущие побеги капитализма, даже погибая, все еще цепляются за жизнь, пользуясь малейшей возможностью приспособиться, словно сорняк в прекрасно ухоженном саду. Но если я не расскажу, что же все-таки произошло с Леимлине и ее двумя осликами, то читатель вряд ли сам узнает окончание этой истории. Кто, кроме меня, может нарисовать картину, как над головой Леимлине снова взошло солнце и она еще несколько недель грелась под его горячими лучами.

Все пошло как по маслу. Ослики вместе с Бенедеком Боронкой прибыли к Леимлине. Бенедек оказался старым, беззубым и молчаливым. Вся семья несколько дней спорила, как назвать осликов, но старик, не слушая ничьих советов, своевольно окрестил их: одного — Шаму, а другого Ганайка, а почему именно так, только богу известно.

С Ганайкой не было особых забот. Он охотно и много ел и был упрям лишь настолько, насколько это полагается животному его породы. Зато Шаму доставил массу забот Леимлине, а также ее супругу Болдижару Леимли, который иногда под вечер, возвратясь со службы, заходил в гараж, превращенный в конюшню, и долго разглядывал осликов, заложив руки за спину. Может быть, он просто размышлял на историческую тему, каким образом ослы попали в его гараж на место автомобиля. Кто знает, какие видения проносились в эти минуты перед задумчивым взором Болдижара? Может, он думал о том, как странно выглядят эти два ослика в его гараже. Вокруг земного шара мчатся самолеты, автомобили, скорые поезда! Страна строится, на месте деревень вырастают заводы, а здесь, в старом гараже, — два ослика! «Такова жизнь, — думал, вероятно, Болдижар, оглядываясь по сторонам, не подслушивает ли кто его мыслей, потом наклонялся к уху ослика, сначала одного, потом другого, и шептал им: — Иа-иа…»