– Ничего, дружище, или почти ничего, – ответил Бигорн, прыгнув на вновь прибывшего, который, оказавшись захваченным врасплох, так и не успел парировать удар. Он лишь увидел, как блеснуло лезвие клинка, упал, – и все было кончено.

Бигорн толкнул дверь, промолвив:

– Посмотрим-ка, не осталось ли еще грифов в этом гнезде?..

Затем он оттащил этот новый труп к первому, ворча:

– Ну и дела, они что здесь – все такие тяжелые? В мои годы, когда, после потасовки или сражения, мне нужно было облегчить тело от того, что его обременяло, вроде, там, драгоценных камней или серебра, оно всегда оказывалось легким, как перышко. Да уж, тучнеют люди. Плохой знак. Переедают, наверное!

Заканчивая это разглагольствование и укладывая тела одно на другое, он увидел нечто столь поразительное, что глаза его полезли на лоб, а рот открылся.

Каменная стена словно раскололась надвое, и в зияющей дыре Бигорн увидел уходящую вниз лестницу.

– Ого! – пробормотал он. – Так вот как они спускаются в подвал!

Но вместе с лестницей Бигорн увидел и поднимающегося по ней человека, который при виде двух трупов в испуге застыл на ступенях.

Этот человек был одним из двух тюремщиков, или скорее слуг, которые не только охраняли наших узников, но и им прислуживали. Другой, как мы помним, поднялся наверх, дабы сообщить Маргарите, что Буридан выпил содержимое пузырька.

– Добрый день, – сказал Бигорн, – или вечер – это уж, как вам угодно, дружище. Потрудитесь же войти, черт возьми! Вижу, вы живете в этих стенах? Значит, вы не из грифов, как те двое?

– Грифов? – машинально повторил слуга.

– Нет, скорее вы – летучая мышь. Забиваться в эти стенные щели – привычка, достойная сожаления, и святой Варнава, мой высокочтимый патрон…

– Клянусь всеми дьяволами преисподней, – взревел слуга, придя в себя от удивления и страха, – смеяться ты будешь уже у сатаны!

– Нет, дружище, в подвале!

Тюремщик ринулся вперед, но сражение выдалось коротким. Сокрушительным ударом головой в живот Бигорн сбил противника с ног, набросился на него и – хаш! – насквозь пронзил кинжалом.

Почти тут же Ланселот вскочил на ноги, и в тот же миг дальняя дверь зала вновь распахнулась.

«Еще один гриф!» – пробормотал Бигорн, вскидывая окровавленный клинок.

Но на сей раз руке его не суждено было опуститься. Та дикая жажда кромсать всех и вся, что ударила в голову вместе с кровью, внезапно испарилась.

– Женщина! – пробормотал он.