Здесь Ланселот Бигорн весь обратился во внимание.

– От того, – прошептал он, – что ответит мэтр Буридан, зависит, стану я королевским шутом или же нет!..

А Буридан отвечал:

– Готье, когда я предложил вам поехать с нами, как вы могли подумать, что я предлагаю оставить Филиппа?..

– Прекрасно! – проворчал Бигорн. – Я отправляюсь в Лувр! Если король еще не передумал, бубенчики и шутовской жезл – мои!

– Значит, – произнес Готье, – без Филиппа вы не поедете…

– Разумеется, – сказал Буридан. – Разве вы видели, чтобы я когда-либо оставлял друга в беде?

– Все так, дорогой друг, но, черт возьми!.. вы любите, вы нашли вашу малышку Миртиль, и, пусть я и не склонен к подобного рода нежностям, я бы понял, если бы любовь в вас возобладала над дружбой. Увы! Филипп, с его благородным характером, гордым и независимым сердцем, ходит, как по струночке, за какой-то чертовкой-Маргаритой!

– Полноте! – промолвил Буридан. – Вскоре он утратит эти иллюзии.

– Если вы мне поможете, мы его, конечно же, спасем… если еще не поздно, и тогда…

– К оружию! – прокричал на улице чей-то голос.

– Ладно, – сказал Буридан, – вечером мы вернемся к этому разговору – здесь, или, как говорил Леонидас, в гостях у Плутона.

В то же время он вышел, а вслед за ним и Готье. Ланселот Бигорн также поспешил выбежать за дверь. Что до Гийома и Рике, то они только-только начали очередную партию к кости.

– Пять и шесть! – вскричал Рике. – Я выиграл.

– Ты проиграл! – воскликнул Гийом, выбрасывая две шестерки. – Все наши трофейные доспехи – мои!

Король Базоши и император Галилеи в три броска разыграли добычу, которую они рассчитывали собрать с трупов врагов.

Вытащив из ножен длинные рапиры, они тоже устремились к выходу.

Во Дворе чудес стоял громкий шум. Разбившись на три роты, бродяги толпились у баррикад на улицах Святого Спасителя и Убогих. Третий отряд, менее многочисленный, выдвигался к улице Вольных Стрелков. Отовсюду неслись ужасные ругательства, изрыгаемые на всех языках мира, что весьма напоминало библейское смешение языков у Вавилонской башни. Стоя в дверях своих жилищ, причитали женщины. Старухи выкрикивали проклятия и рвали на себе волосы, заранее начиная петь отходную, молодые – более даже отважные, отчаянные, жестокие, чем сами нищие – смешивались с бойцами.

– Вперед, мазурики и деловые ребята, спасем наших детей и жен!

– Вперед, карманники и убогие! Смерть жандармам! Смерть лучникам!