— Не спрашиваю о твоих намерениях, — сказала она, — но угадать нетрудно.

— Да нет, на этот раз все несколько сложнее.

— Я ее знаю?

— Стал бы я иначе тебя беспокоить… Да и потом, есть ли на свете кто-то, кого ты не знаешь, Анастасия Александровна?

Подали фуа-гра и вино, и Макс поневоле замолчал, тем более что и баронесса не выказывала нетерпения. Пять лет назад, после знакомства на приеме в посольстве Санкт-Морица, у них наметился было легкий романчик. Развития он не получил, потому что оба одновременно догадались, что имеют дело с проходимцем без гроша за душой; так что рассвет они (баронесса в норковом манто поверх шелкового вечернего платья, Макс — в безупречном фраке) встретили в кондитерской «Хансельман» за чашкой горячего шоколада с пирожными. С тех пор они поддерживали отношения дружеские и взаимовыгодные, причем никто ни у кого хлеб не отбивал.

— Этим летом вы фотографировались вместе в Лоншане, — сказал наконец Макс. — Я видел снимки в «Marie Claire» или еще где-то.

Баронесса с неподдельным удивлением подняла тоненькие дуги, нарисованные на месте выщипанных и протертых кольдкремом бровей.

— Сусанна Ферриоль?

— Она самая.

Сиденье плетеного стула слегка заскрипело — баронесса откинулась на спинку, села нога на ногу.

— Это крупная дичь, мой милый.

— Потому и прибегаю к твоему содействию.

Макс вытащил портсигар, открыл его и протянул своей даме. Подавшись вперед, дал ей прикурить и потом закурил сам.

— За мной дело не станет… — сказала баронесса задумчиво. — Сюзи я знаю давным-давно… Что тебе нужно?

— Да ничего особенного. Удобный предлог попасть к ней в дом.

— И все?

— Все. Прочее — мое дело.

Баронесса выпустила очередное облачко табачного дыма. Медленно. Осторожно.

— О прочем я ничего не желаю знать. Но хочу предупредить: легкой победы не жди. За ней не числится ни одной истории… Хотя из-за того, что творится в Испании, и здесь теперь все вверх дном. Постоянная мельтешня… люди приезжают, уезжают… Беженцы и все остальные. Совершеннейший кавардак.

«Беженцы, — подумал Макс, — это такой словесный фортель». И задумался о тех несчастных, фотографии которых видел в иностранных газетах, — слезы на морщинистых крестьянских лицах… семьи, спасающиеся от бомбежек… грязные оборванные дети, спящие в каком-то тряпье… отчаяние людей, потерявших все, кроме жизни. Разумеется, большая часть испанцев, нашедших пристанище на Ривьере, ничего общего с ними не имеет. Уютно устроившись в благодатном климате, столь похожем на климат их Отчизны, они арендуют виллы, снимают апартаменты или номера в отелях, загорают на пляже и посещают дорогие рестораны. И не только здесь. Четыре недели назад, готовя одно дельце, которое не удалось провернуть, Макс общался с несколькими такими беженцами во Флоренции — аперитив у «Касоне», ужин в «Пиччьоло» или «Берри». Для тех, кто выбрался из Испании целым и невредимым и сохранил средства на счетах в иностранных банках, гражданская война была не более чем временным неудобством. Тем самым зубом, что за чужой щекой не болит.