Джек резко развернулся на ходу и попытался заставить себя сосредоточиться на насущной задаче. Но это не помогло: музыка вплеталась в его расчёты касательно пороха и ядер; он разволновался и почувствовал себя несчастным. Резко хлопнув в ладоши, он сказал сам себе: «Мне нужно просмотреть журнал и выяснить, сколько они практиковались; и сказать Киллику, чтобы откупорил кларет — его-то он ни при каких обстоятельствах не забывал».

Он спустился вниз, отметил оставшийся после мичманов запах в салоне, прошёл через него в кормовую каюту и очутился в полной темноте.

— Закрой дверь, — крикнул Стивен, возникая у него за спиной и хлопая дверью.

— Что не так? — спросил Джек, который так глубоко задумался о служебных делах, что забыл о пчёлах — как забыл бы даже какой-нибудь яркий кошмар.

— Они замечательно приспосабливаются — возможно, лучше, чем все другие общественные насекомые, — сказал Стивен из другого конца каюты. — Мы встречаем из повсюду, от Норвегии до жгучих просторов Сахары; но они ещё не вполне привыкли к новым условиям.

— О Боже, — сказал Джек, пытаясь нашарить ручку. — Они что, все снаружи?

— Не все, — сказал Стивен. — Узнав от Киллика, что ты ждёшь гостей, я подумал, что ты захочешь их куда-нибудь убрать. Существует весьма невежественное предубеждение по поводу пчёл в столовой.

Что-то ползло по шее Джека; дверь окончательно потерялась; он начал обильно потеть.

— Так что я решил создать искусственную ночь, чтобы, согласно своей природе, они вернулись в улей. И зажёг три дымокура; однако требуемый эффект не был достигнут. Возможно, темнота слишком полная. Давай попробуем сумерки: темно, но не совсем.

Он приподнял край парусины, и солнечный луч осветил бессчётных пчёл на каждой вертикальной поверхности и на большинстве горизонтальных — они рывками и как-то бессмысленно перелетали с места на место; штук пятьдесят уже сидело у Джека на мундире и бриджах.

— Вот, — сказал Стивен. — Так лучше, гораздо лучше, правда? Загоняй их себе на палец, Джек, и неси в улей. Осторожно, осторожно, и ты ни в коем случае не должен выказывать и даже чувствовать ни малейшей тревоги: страх может оказаться фатальным, как ты, должно быть, знаешь.

Джек нащупал ручку двери; он распахнул её и резво выскочил наружу.

— Киллик! — закричал он, колотя ладонями по одежде.

— Сэр?

— Иди помоги доктору. Давай, быстро.

— Не смею, — сказал Киллик.

— Ты же не хочешь мне сказать, что боишься — ты, военный моряк?

— Да, боюсь, сэр, — признался Киллик.

— Ладно, приберись в салоне и накрывай там. И откупорь дюжину кларета.